← К описанию

Елена Есенина - Судьба правителей

Часть 1

Любовь и власть Ярослава[1]

От горя плакала свеча
И обжигала им сердца.
Любовь пылала горечей,
Но обходились грубо с ней.
Е. Есенина

Таинственны прошедшие века,

История, как бурная река,

Начало взяв пути издалека,

Со временем меняет берега.

Что было так незыблемо вчера,

Сегодня – чья-то умная игра.

Написанное хитрою рукой

Неправдою является порой.

* * *

Вновь в эту зиму Киев замело,

В глазах от снега белого бело,

От ветра ледяного щёки жгло…

Шёл медленно, ступая тяжело,

Совсем уже преклонных лет старик.

Был взгляд его спокоен, рост велик.

А не замёрзнуть в этот вечер чтоб,

Он шапку натянул себе на лоб,

Укутался до самых пят в тулуп

И поднял воротник до самых губ.

Усами скрыта верхняя губа,

Весь облик завершает борода.

Её наличие и внешний вид

О мужестве и чести говорит.

На худощавом теле под тулупом

Рисунок на рубахе вышит крупно,

На рукава надеты зарукавья[2],

Украсила их вышивка из камня.

Корзно[3] надет, скреплённый в центре бляшкой —

Витым из золота замком с булавкой.

Штаны на нём надеты на меху,

Широкий пояс спрятал калиту[4].

Идти в такой одежде старику

Тепло было в холодную пургу.

В лицо его, назойливо кружа,

Февральская впивалась мишура,

Но снежных мошек в небе суета

Бесхитростна казалась и проста.

Он на неё смотрел без интереса,

Не удивляла тайная завеса,

А поселившаяся в сердце пустота

Не вызывала в нём ни гнева, ни стыда.

Уж улеглись в душе былые страсти:

Добился он своей наследной власти

И получил величия сполна,

Хоть и мешала с детства хромота.

В заботах и интригах жизнь прошла,

К воспоминаниям душа звала.

Морозный ветер и колюч, и строг,

Дыханьем ледяным его обжёг,

Схватил за бороду неистово разок,

Румянец заиграл у впалых щёк.

Дни детства позабыть старик не мог,

И он готов начать свой монолог.

* * *

Был слаб физически неопытный юнец,

И окружение звало его Хромец.

Жил с матерью он лет до десяти,

Хотел в семье с родителем расти,

Но от Крестителя языческой Руси

Не доставалось мальчику любви.

Громить врагов – это князей удел,

Отец Владимир – в Киеве сидел.

Примером был жестокости и силы

Рождённый от рабыни князь Владимир.

Красавица Рогнеда горевала,

Женой Владимиру быть не желала.

Конунг[5] не отставал, её взял в плен,

А Полоцк превратил в сгоревший тлен.

Но всё ж, любовь Рогнеды не познав,

Невинность девичью насильно взяв,

Он от себя наложницу изгнал —

Отправил князь гордячку в Изяславль.

Несправедливость к матери узнав,

Отца стал ненавидеть Ярослав.

Вместо отца с ним был наставник Буда[6].

Учёба юноше давалась трудно,

И, несмотря на боль в хромой ноге,

Учился юноша держаться на коне.

Он по здоровью княжить не готов,

А потому отправлен жить в Ростов.

Там про отца ходили пересуды,

Которые юнцу казались пресловуты[7].

Про сластолюбца слышал он не раз,

Про мать же не давали ему знать.

Потом пришлось уехать из Ростова —

Борьба за власть среди князей сурова.

Отец велел явиться в новый город,

Который был ему как память дорог.

Когда-то начинал он княжить там,

Способным становясь не по годам.

И в город Новгород без всяких споров

Его сын Ярослав приехал скоро.

А в Новгороде знатные бояре

Дух независимости строго почитали.

* * *

В свой семьдесят шестой от роду год

Шёл Ярослав и вспоминал поход

На княженье – как новгородский люд,

Его приняв, дал место и уют.

Построенное для него жилище

Назвали Ярославово дворище.

Уютный дом стоял на берегу,

Поближе к Новгородскому кремлю.

Сжимали грудь обиды изнутри.

Как черти, языками душу жгли

Несправедливые наследные дела.

Тщеславием душа была полна.

С Владимиром не прекращалась связь —

Всё контролировал великий князь.

Пока больной сын укреплялся силой,

Отец издалека следил за сыном.

Решенья Буда принимал открыто

И был у Ярослава фаворитом.

Их встретил новгородец Константин[8],

По роду получивший важный чин.

Был Константин посадник[9] удалой,

Мог поднимать народ он за собой.

Душа его христианская чиста,

Не провернёшь с ним тёмные дела.

Отец его Владимиру служил

Следующая страница