Эдуард Немировский - Страсти по Ницше

Однажды на берегу Атлантического океана Марку Невскому довелось встретить Фридриха Ницше. Это было в Бруклине. В то время Марка в очередной раз уволили с работы. Он любил много размышлять в рабочее время, а aмериканский работодатель подобного отношения к бизнесу не прощает. Конечно, Марк Невский не любил того, чем он там занимался: ведь от рождения и по своей профессии он был предназначен совсем для другого. Но зато теперь Марк был свободен, ну, то есть, совершенно свободен! – так как от него ушла жена. Она была очень красива и решила наконец найти человека «себе по душе» да и, вероятно, «по карману».

Марк не знал, что ему делать с этой неожиданно свалившейся на него свободой, поскольку ему было уже за пятьдесят. В молодости он был красивым мужчиной, но теперь женщины на улице засматривались на него совсем по другим причинам: например, им нужно было что-нибудь спросить или просто он неуклюже загораживал кому-нибудь из них путь.

Марк задумчиво плёлся вдоль брайтонского бордвока и смотрел на грязно-коричневый, уставший от вековых волнений океан. На набережной валялись бутылки, русскоязычные газеты, чьи-то грязные трусы и много другой нечистой всячины. На скамейках мирно сидели пенсионеры и с еврейским акцентом беседовали о своей прежней жизни при «коммунизме», кто-то из них играл в шахматы, а кто-то с гордостью рассказывал о своих внуках, которые совсем недавно купили в Бруклине дом.

На деревянном помосте вдоль берега катались на роликах и тусовались породистые краснощёкие подростки. «Наверняка – студенты Колумбийского университета», – подумал Марк. Среди них попадались и хулиганистые типы, излучающие изобилие необузданной энергии и счастья, впрочем, понятно почему. Ведь в этой молодой и великой стране все пути открыты: и в криминал, и бизнес, и политику, и даже в науку.

Но Марк Невский их счастья не разделял, так как вся его прошлая жизнь, в бывшем Союзе ССР представлялась ему чем-то вроде поиска «райского дерева свободы». Однако теперь, когда он нашёл его, у него уже не осталось зубов, чтобы даже слегка надкусить этот Город Большого Яблока, – в его возрасте, он понимал, новую карьеру не построишь.

Печальные глаза Марка скользили по веренице грустных ресторанчиков, раскинувшихся на открытом воздухе вдоль всего побережья. А изобилие красных алкогольных физиономий русских иммигрантов ещё раз напоминало о крахе красного капитала, да и о том, что он, Марк, хотя и одинок, но всё-таки не один.

Однако жить Марку всё же больше не хотелось.

Вдруг он увидел странного человека с тростью, степенно идущего вдоль мостовой прямо ему навстречу. Этот гражданин настолько был непохож на всех и одеждой, и осанкой, что Марк удивлённо не сводил с него глаз. Выражение благородного лица незнакомца никак не сочеталось с современным американским типом, не говоря уж об обитателях Брайтона. Стиль его одежды напоминал скорее девятнадцатый век, и уж никак не походил на маскарадный – в силу своей классичности. Самое интересное, что никто, кроме Марка, не обращал на него никакого внимания, а ведь он выглядел совершенно вне всякого современного стиля. Марк пристально и удивлённо смотрел на этого странного господина, чем, видимо, привлёк и его внимание, отчего незнакомец неожиданно изменил траекторию своего движения градусов на сорок пять и направился прямо к Марку. И не успел Марк опомниться, как элегантный, с пышными и ухоженными усами и невероятно высоким лбом господин стоял возле него, деликатно склонив голову.

– Разрешите представиться, – промолвил он на чистейшем немецком языке, – Фридрих Ницше.

Онемевшее от удивления лицо Марка нисколько не сбило с толку странного господина, он спокойно продолжал:

– Ваше лицо неожиданно привлекло моё внимание не потому, что вы нетактично и пристально смотрели в мою сторону. Просто, я увидел в вас человека, непохожего на это сборище плебеев, окружающее меня здесь с тех пор, как я пребываю в этом странном городе. – И он оглянулся вокруг, охватывая взором многоэтажные здания, растущие повсюду, как ядовитые грибы