Геннадий Кумохин - Странные люди

В раннем детстве Толик был крупным и нескладным ребенком.

– Ну совсем ты как «гадкий утенок», – вздыхала втихомолку его мать, воспитывавшая в это время своего сына в одиночку.

Но она всегда надеялась, что когда-нибудь счастье заглянет в их дом, а ее сын превратится в «прекрасного лебедя». В довершение всех неприятностей, мальчик казался очень неуклюжим. Это стало особенно заметным, едва он начал ходить. Когда разбитых чашек с блюдцами стало уже не сосчитать, мать повела сына к окулисту.

Оказалось, что у мальчика сильная близорукость, и врач выписал ему очки. Едва ему надели смешные детские очочки с круглыми стеклышками, как все стало на свои места. Но зато обнаружилась другая особенность мальчика. Он оказался большим жадиной. Стоило Толику появиться во дворе, как знакомые дети тут же начинали прятать свои игрушки из опасения, что их отберет этот странный большой и неуклюжий мальчик. Мама не поощряла наклонностей сына, но и не препятствовала их развитию.

– Вот растет еще один куркуль,– шептала она, и было не совсем понятно, одобряет или порицает она такое поведение мальчика.

Мать Толика была тихой забитой женщиной. Проведя детство и юность в крохотном украинском городишке, она долго не могла привыкнуть к огромной и шумной столице, какой была Москва даже в те уже далекие годы. Мать нигде не работала и была полностью на иждивении мужа. Все ее мысли и интересы были сосредоточены на ее мужчинах, и эта моральная и финансовая зависимость позволяла мужу весьма вольно толковать свои семейные обязанности.

Одно время, сразу после рождения сына, Куркулев увлекся своей молоденькой секретаршей, и совсем ушел из семьи. Два раза в месяц молча и сурово, как будто жена была перед ним в чем-то виновата, он появлялся в новой квартире, которую получил от завода благодаря своей высокой должности, совал в руки жене деньги, достаточные, по его мнению, на проживание матери с сыном, и снова исчезал. Новый «гражданский» брак не принес Куркулеву старшему большого удовлетворения, и он снова зажил с первой женой, как ни в чем не бывало.

Отец, внимательно следивший за развитием своего наследника, был целиком на стороне сына.

– Молодец, сынок, покажи, что ты настоящий Куркуль, – говорил он, как обычно, зычно и раздельно.

Тем не менее, и Куркулев старший считал, что некоторые коррективы в поведение сына следует все же внести.

– Сыночка, – говорил он своему малолетнему отпрыску, – зачем ты так грубо отбираешь чужие игрушки? Сейчас вы еще маленькие, и тебе ничего за это не будет. А когда подрастешь? Я ведь не смогу всегда стоять за твоей спиной.

– Папа, а что же мне делать? – спрашивал смышленый малыш.

Он уже тогда умел правильно формулировать свои вопросы.

– А ты предложи мальцу свою дружбу, – был ответ, – и дай свою игрушку, тебе совсем не нужную. А там уже проси, что хочешь.

Отец имел огромное влияние на сына. Скоро усилия опытного наставника стали приносить свои плоды. Теперь, выглядывая во двор, где у кучи песка играла ребятня, Куркулев больше не встречал испуганных рожиц ребят, а Толик всегда получал ту игрушку, которая была ему по вкусу. Другой раз он учил сына улыбаться, встречаясь с ребятами.

– Толик, – наставлял он, – не нужно смотреть на ребят букой.

– А если они мне не нравятся? – отвечал сын.

– Все равно. Нужно улыбнуться и показать, какой ты приветливый и добрый мальчик. Тогда и тот, с кем ты встречаешься, улыбнется тебе в ответ. Пойми, я совсем не заставляю тебя быть добрым. Просто притворись им. И тогда тебе удастся получить гораздо больше.

Так Толик обучался азам притворства из первых рук.

Время стремительно бежит вперед, и вот уже Куркулев старший любуется своим отпрыском на школьной линейке. Тот идет впереди всех с развивающимся на ветру знаменем, самый высокий из своих сверстников, в очках на курносом носике, красном галстуке на шее и в коротких штанишках, кажущихся странными на его длинных толстых ногах с круглыми коленками.