Ольга Толстова - Странное рядом

Пэк оставался последним, кому удавалось сохранять изначальную форму, что было даже иронично, ведь он слыл мастером глэмора. Остальные плыли от одной метаморфозы к другой. Слишком нестабильным было место их изгнания, но они хоть не сгинули в черноте, которую люди называют смертью.

Царица тоже казалась неизменной, но таковой не была. Она выбрала себе постоянный облик – смуглой, черноволосой красавицы с пронзительно зелёными глазами и кроваво-красными крыльями, и четыре мага удерживали его.

Пэк сидел в дворцовой тюрьме очень давно, ему уже не верилось, что когда-то всё было иначе. «Когда-то» – это до того, как царица уничтожила весь его род, а самого Пэка оставила в живых, сочтя самым слабым и податливым.

Он и был таким, чего скрывать. Слишком много времени проводил с людьми, наверное, но как же иначе: он был не только мастером глэмора, но и музой. Рассказывал людям истории о маленьком народце.

Каждый человеческий век, в годовщину их изгнания, он видел из окна, как царица выходила к подданным и повторяла: настанет день, придёт посредник, что придумает им новую форму. С его помощью они преодолеют границу, вернутся в мир людей и зальют его алой кровью. Далеко не все хотели мести, но никто не смел возражать царице: в клетке своего безумия она провела времени больше, чем Пэк – в тюрьме. А последними, кто пошёл против её воли, как раз и были его родичи, и вот чем всё закончилось.

Хотя прошла уже не одна тысяча лет, посредник пока не появлялся, но Пэк знал, что это неизбежно. Помогать посредникам было его работой. Он был мастером глэмора, музой и мостом между мирами, последним в своём роде.

И однажды его вытащили из камеры и бросили к ногам царицы. Она засмеялась:

– Пэк из Пэков, последний в роду, знаешь ли ты, как жалок сейчас?

Он не ответил, но ей это и не было нужно:

– После стольких лет ожидания я почуяла источник новой силы. И лишь взглянув туда, я увидела человека, который наконец-то даст нам истинную форму.

Пэк едва слышно ответил:

– То есть ту, что нужна тебе.

– Никакого почтения к своей госпоже, да? – вкрадчиво спросила она, и Пэка подняла вверх невидимая сила, выкрутила ему руки, рванула голову в сторону: смотри.

Он увидел: в Зеркале странствий отражалась мастерская человеческого художника. Полки с красками и кистями, стол с набросками, сам хозяин перед едва тронутым холстом. И картины: горящие города, странные создания из костей и металла, восстающие из тлена чудовища.

– Жестокое, злое воображение, – раздался голос царицы. – Такой человек сможет дать нам лишь жуткую, опасную форму, он даже возродит моих драконов, нарвалов, мантикор… Мы станем смертью, концом человеческого рода.

Потом Пэка едва не переломило пополам, он закричал от боли, но ещё громче звучал голос царицы:

– Я отправляю тебя к посреднику, а ты сделаешь, что должен. Иначе я обреку тебя на мучительную жизнь, жизнь, которая никогда не закончится.

Он ещё не успел осознать суть угрозы полностью, как один из магов прокричал тайные слова, и Пэк завис под потолком мастерской.

Он долго смотрел вниз, на художника и его новую картину – такую же страшную, как и остальные, и не знал, на что же решиться. Пэку нравились люди, он не хотел им зла, но боялся, очень боялся того, что сделает с ним безумная царица. Он был слабым, он тысячи лет провёл в тюрьме, он не сможет, не сможет, не сможет пойти против её воли.

И всё же он продолжал просто наблюдать за человеком, пока тот не взглянул на часы, отложил кисть, потянулся и заглянул под стол. Раздался детский смех, и вот уже на руках у художника сидела маленькая девочка и показывала отцу свои рисунки.

– Не пора ли тебе спать, малышка? Время дневного сна, – услышал Пэк и поплыл следом за людьми, завис под потолком детской и смотрел, как ребёнка укладывают спать. Он вдыхал мысли девочки и улыбался: царица и правда отправила его к источнику силы, вот только приняла желаемое за действительное.