Игорь Поляков - Страна теней

Любить вблизи довольно просто.

На расстоянии посмей,

Когда уходит даже голос,

И образ твой в страну теней!

Дмитрий Иванов

Работа на конвейере убивает эмоции. Семен вздохнул, подумав о том, что надо идти и делать то, что совсем не хочется. Он закрыл за собой дверь ординаторской и пошел по коридору. Было то время, когда утренняя суета врачебного обхода сменилась временным спокойствием. Он шел, замечая мелкие детали, которые определяли повседневную жизнь гинекологического отделения городской больницы. Из-за полуоткрытой двери плановой операционной донесся взрыв хохота, что говорило о том, что анестезиолог рассказал оперирующей бригаде очередной анекдот. Дальше по коридору по правой стороне в буфете лилась вода и гремела посуда, которую мыли после завтрака. Идущая в сторону послеоперационной палаты медсестра с капельницей и бутылкой физиологического раствора улыбнулась Семену. В одной из палат женщины что-то живо обсуждали, и он, непроизвольно прислушавшись, понял, что говорят об их заведующем отделением.

– Строгий такой доктор, неприступный, слова от него доброго не услышишь. Глянет поверх очков, и сразу мурашки по коже.

– Зато руки у него золотые.

– Оно так, но и к людям надо с душой.

Дальше по коридору палаты, в которых лежали женщины на сохранении, и сразу за ними, в конце коридора – абортарий. Семена в начале трудовой деятельности это удивляло, – зачем делать рядом палаты, в которых сохраняют и прерывают беременности, но после нескольких лет работы ему стало все равно. Так было, и так будет.

Он прошел мимо палаты для женщин, пришедших на аборт, даже не заглянув в неё, – он уже знал, что, как обычно, все пять коек заняты. Хорошо, что не больше, а всего пять. Кивнул Кате, – медсестра абортария уже все приготовила, – и пошел к умывальнику, надевая по пути клеёнчатый фартук.

– Семен Михайлович, у нас сегодня студенты на практике, я вам на зеркало девочку поставлю? – спросила Катя за его спиной. Впрочем, в голосе медсестры было больше утверждения, чем вопросительных интонаций.

– С какого она курса? – вздохнул Семен.

– Третий стоматологический.

– Опять упадет, – сказал Семен, покачав головой, но Катя уже вышла, чтобы позвать анестезиолога.

Семен посмотрел в зеркало над умывальником. Хмурое помятое лицо с темными кругами под красными глазами. Небольшой порез над верхней губой и желтоватые зубы. Всего тридцать пять, а выгляжу на сорок пять, наверное, пить надо бросать, – подумал он, и стал мыть руки.

Привели первую пациентку, и пока медсестра-анестезистка вкалывала в вену анестезирующий препарат, Семен смотрел в окно. Там царило лето – большие листья тополя, закрывающего практически весь обзор из окна, вяло колебались под легким дуновением ветерка. Справа на скамейке у запасного выхода из гинекологии две женщины с животами недель на двадцать спокойно курили сигареты, даже не пытаясь спрятаться, и это тоже уже давно стало нормой жизни.

– Семен Михайлович, – окликнул его анестезиолог Дима, – пора, субстрат готов.

Семен отвернулся от окна и пошел к рабочему месту.

– Девочку зовут Лена, я ей все объяснила, – сказала Катя.

Семен посмотрел на стоящую слева от него невысокую девушку в белоснежном коротком халате и накрахмаленном колпаке.

– Лена, если закружится голова и перед глазами поплывет, сразу скажите.

Она кивнула в ответ, но по глазам Семен понял, что девушка впервые попала в абортарий, а, значит, возможны проблемы.

– Ваша задача, Лена, оттягивать зеркало вниз, – сказал Семен, показывая глазами на то место, где должна быть правая рука девушки, и, когда та поспешно ухватилась за блестящий металл, вздохнул. И нахрена будущим стоматологам эти ужасы?! Хотя, с другой стороны, какой она врач, если не видела изнанку этой гребаной жизни.

Пока Семен расширял шейку матки специальными расширителями с четвертого до десятого номера, Лена вела себя хорошо. Он поглядывал периодически на сосредоточенное лицо, на легкую бледность щек, на некоторую хаотичность движений левой рукой, но правая рука девушки крепко держала зеркало, и это было хорошо.