Мияки Тацудо - Совсем другое, Но.....

Давно у нас не было больших, я бы сказал, великих открытий. После полета первого человека в космос сделан огромный шаг в сторону необъятного для науки будущего, настолько необъятного, что изучать его, казалось бы, можно так же бесконечно, как и сам космос.

И вот по прошествии тридцати лет, когда техника стала модернизироваться с такой скоростью, за которой перестал успевать следить простой обыватель, мы таки запустили космическую программу на Марс в ее прямом понимании. Сколько до этого было разговоров? Сколько попыток и отправок, так называемых марсоходов – не счесть. И самое главное, что оставалось до сих пор без ответа, а нужна ли нам эта программа? И возможна ли все-таки там жизнь?

Корабль хоть и многоразовый, но пусковой станции на Марсе нет. И все прекрасно понимали, что первый человек полетит с билетом в один конец. Главная задача состояла у команды, во-первых, выйти на связь, во-вторых, прочесать как можно больше поверхности в поисках жизни и, в-третьих, убедиться в возможностях жизни на самой планете.

Команду укомплектовали из пятнадцати человек, стандартный шаттл для восьми человек пришлось модернизировать, включая несколько новых кабин и более емкий энергоблок. Пиар-кампания за этим всем была настолько дикая, что за отправкой, по всей видимости, следил весь мир. Еще бы, ведь дальнейшая в планах колонизация Марса могла бы существенно ослабить Землю. Все это было в неблизких планах, а пока мы простились взглядом с далекой от нашего простого понимания ракетой, идущей к далекому Марсу.

Все завороженно проводили ее и вернулись к простым реалиям жизни.

– Следующий, – Катя проверила температуру и давление у последнего члена экипажа. Она делала это согласно медицинскому журналу для своевременной реакции на какие-либо изменения в организме. Она прошла в каюту приема пищи, где сидели двое членов их команды. Дэнис – выходец из южных штатов и Мияки – азиат, по-моему, из Южной Кореи.

– Как ты сама? – спросил Дэнис.

– Все норм. – Она села за столик рядом с ними и перевела свой взгляд на иллюминатор, в котором уже отчетливо виднелась огромных размеров Красная планета.

– Не жалеешь? – спросил Мияки.

– Нет, когда тебя ничего не держит, то и жалеть, собственно, уже нечего.

– Ясно, – ответил Мияки.

– А я вот немного жалею, – вырвалось у Дэниса.

– Почему? Я считала, у тебя никого нет, – произнесла Катя.

– Не совсем, мой старый BMW так и остался в гараже и сейчас уже, наверное, покрыт огромным слоем пыли.

– Эх, дурак ты. – Она опрокинула смузи одним залпом и отправилась в свою каюту. Пристегнувшись ремнями, она ушла в глубокий сон.

Катя уже вряд ли когда-то вспомнит, сколько она проспала. Разбудил ее сигнал тревоги при большой тряске. Она, расстегнув ремни, поспешила в кают-компанию. Везде мигал красный свет, и только добравшись до места, она поняла, в чем дело.

Все были при деле. Капитан давал быстрые указания техникам, те поспешно их выполняли, и лишь она одна – медик – стояла, держась за настенные поручни, смотря в иллюминатор и видя, как быстро они приближаются к поверхности планеты, к которой они летели без малого полгода – срок, за который она уже успела устать. Она с хищным и никому не показанным восторгом ждала окончания этой первой и самой неудобной фазы их испытания. Все тряслось, трещало и, по ощущениям, вот-вот должно было развалиться. Она, как и вся команда, читала об известных особенностях планеты и помнила, что такой атмосферы, как у Земли, у Марса быть не могло. Но то сопротивление, что ощущалось, заставляло задуматься о вообще каких-либо реальных возможностях колонизации, ведь одно дело отправлять небольшой шаттл, а совсем другое – переправлять сотни людей. Почему-то ничего, кроме возникшего предчувствия опасности, ей в этот момент в голову и не приходило. Дальше стало еще хуже. Наглухо заложило уши, от давления заболели глаза, и она интенсивно закрыла их, думая при этом, что обойдется от лицезрения приземления.