Марианна Яцышина - Сон-трава. Рассказы

Забудь о прошлом,

Я вижу весны,

Нам – к ним.

Д. Ревякин

– Возьмите пассажирку без билета! Серебряная цепочка вместо оплаты. Пойдет?

 Проводницы отворачиваются, иду дальше. Почти последний вагон, два молодых проводника весело: «Да заходи!» Захожу. Скорый поезд Москва – Барнаул с шипением дергается.

– Меня Ма… короче, Марья зовут.

 Пока проходит осмотр, прячусь на багажной полке за матрасами. Какая-то возня, шаги под бряцание стаканов. Резкий хлопок двери, и в купе проводников полная тишина. Теперь только колеса скользят по рельсам. Мелькают за окном подмосковные перроны. Город машет мне вслед своим бесцветным зимним платком.

 Весь день не выпускаю швабру с тряпкой. Действует успокоительно, отгоняет тревоги. Да и не лишне отмыть истрепанный плацкарт. Почти все пассажиры дембеля. Проводники торгуют портвейном. Один спит беспробудно, другой просыпается только на остановках. Холодный полупустой вагон с бледным освещением напоминает конспиративную квартиру. Зато теперь чисто, я стараюсь. Нашла себе свободную боковушку, проспала почти сутки.

 Тридцать первое декабря, вечер, крупный город. В вагоне новые лица, с ними зашел пахнущий углем и жареными пирожками привокзальный воздух. Ко мне подсаживается сероглазая барышня, над красивыми бровями ровная челка: «Новый год, походу, вместе отмечать будем, я Света».

 А дальше тетенька в теплом халате, дед с кроссвордом, официантка из вагона-ресторана тоже подсела. Света снимает свое добротное пальто с меховым воротником, теплеет. На столе закуска. Начали подтягиваться дембеля: «Уматно, а я сразу вычислил, что она не проводница, Толян, тащи гитару».

 Веселье закончилось не начавшись. Тетенька, дедушка и официантка куда-то испарились, вокруг дембеля, проводники, Света. Я хочу превратиться в туман и как-то дотянуть до Барнаула. Кто-то хватает за рукав, обрывки несвязанных предложений. Пытаюсь скрыться, хватаю свои вещи, грохочут двери. Вырываюсь, бегу в соседний вагон, там опять «группа крови на рукаве». Наталкиваюсь на кого-то в форме, это проводник из купейного вагона тянет меня за стол.

 Оборачиваюсь, за мной бежит Света – в пальто и с сумкой. Ей, похоже, тоже не до шуток. Или они все сговорились? Я заскакиваю в туалет и запираю дверь. Слышу, как свистит поезд, предупреждая о скорой остановке. «Открой дверь! Сейчас Славгород будет, я выхожу. Открой, говорю! Этот, из купейного, тебя везде ищет. Ну, быстрее, остановка три минуты».

 Резко дергаю дверь, ее заклинило. Только этого не хватало. Все, открыла, сумка при мне. Быстрее! Прыгаю со ступеней поезда за Светой. Ощущаю, как мягко усыпан снегом перрон. Где-то вдалеке мерцают большие буквы – Славгород.

 Снежинки вздрагивает вокруг фонарей под шипение уходящих вагонов. На круглых часах полночь. В меня проникает воздух. С самого первого вдоха. Оживаю.

 Добрались до дома Светы. День прошел душно. Чувствую себя теледивой, улыбаюсь родне и соседям. Света волнуется за меня: «Ты в Сибири или где? Что за куртейка? Да она колом встанет и куржаком вся покроется».

 Через два дня уже еду долго и тихо вдоль бескрайних серебристых полей. Из приземистых домиков мягко струится вверх дым. Все события и я вместе с ними растворяются в небе.

 Перебираю последние встречи. Незнакомый человек помог добраться до Барнаула, имени даже не успела спросить, продавщица засыпанных снегом гуливерных конфет моего детства, нарядная девочка делится мандарином, парень уснул, положив голову на аккордеон.

 Полное ощущение, что еду почему-то домой. На меня смотрит яркое солнце. Невозможно оторваться. Смотрю и плачу. От солнца, конечно, отчего же еще.

– Да ты не вертайся, тудой иди, – выглядывает из окна водитель, закуривая папиросу. – Глядишь, кто и подхватит. Не резон, тридцать километров пехом. Нынче машин маловато, народ еще свое не отгулял.

 Шагаю по уходящей за горизонт узкой дороге. Точно знаю, пока будет светить солнце смогу идти, а потом… не знаю ничего про «потом». Вверху солнце, под ногами – снег, вокруг – горы.