Игорь Саврасов - Собирание игры. Книга четвёртая. У Запретных Врат
Предисловие
Эта, 4-я книга, будет понятна и, может быть, интересна тем, кто уже знаком с первыми 3-мя.
А ещё лучше – со всеми ранними романами автора: герои-то следуют от книги к книге. Хотя… Искушенному в чтении этого и не требуется…
Но все равно – PAUCIS!
Глава 1
Март 2020г. Поезд «Петушки Зазеркалье».
… не отцветает жасмин – повторил Веничка и продолжил любимую цитату. Самого себя. – Петушки – это место, где первородный грех – может он и был – никого не тяготит. Там даже у тех, кто не просыхает по неделям, взгляд бездонен и ясен!
Ещё раз прозвучало:
Провожающих просим выйти из вагона! иещёразнаанглийском Mourners, please, leave the train!
Ангелы мои! Вот он, «поездатый» дух сопричастности! Ты ведь знаешь, Алиса, что слово «mourners» на английском «присутствующее на похоронах».
Ну и что? Клоуны на кладбище! Я этот образ, метафору, считаю очень сильной! Грустные клоуны… Печальный контраст… Но как сказал один остроумец – поляк Ежи Лец «Когда запахли фиалки, дерьмо сказало: «Они работают на дешёвом контрасте». Я ведь, ты знаешь, обожаю контрасты, парадоксы, перевёртыши и весь сюр и абсурд. То есть всё то, что нас окружает… Алиса достало яблоко и вонзила в него свои зубки.
Можно оказаться непонятым… А можно и «огрести»! хмуро усомнился поэт-философ.
Ерунда… Можно подумать, что ты прислушивался когда-то к мнению толпы… Или боялся чего-то и кого-то… Ты боишься только трёх вещей…
Ишь… И каких, позволь узнать? Веничка иронично посмотрел на девочку.
Изволь… во-первых, ни в текстах твоих, ни в жизни твоей… окаянной… не было дешёвых контрастов…Во-вторых, ты боишься жить с собой… во времени, то есть «здесь и сейчас»…, ты хочешь «чемоданчиком» прихлопнуть тяжесть часа… И, в-третьих, ты боишься Игры «Бог-Боль», ну, что отцветёт твой «жасмин» и обманет твоя «нега»… И больше их не будет…
Вот и нет: смерти я не боюсь. Я и неживой уже!
Больше не будет вообще… Вернее их и нет… И не было в твоём Времени… И ни в чьём! Иллюзии!
Ну, более-менее угадала… Да, человеку важнее и труднее всего не проживать Время, а прожить собой час, да, «здесь и сейчас», и, подобно барону Мюнхгаузену вытягивать себя из болота… За волосы, на йоту! Выше, выше! Из поезда этого не увидишь, не поймёшь… Здесь иной взгляд…
Хм… Не уверена…
Мы видим Зеркало, в этом времени… А что уходит, истекает в Зазеркалье?! А? Истина? Карма? Вот и огорчают меня не столько штучки прятки Сатаны, сколько прятки-притчи Создателя Света… Отчего не вразумит? Прямо, ясно… Хоть что-то…, кому-то, когда-то… А может Создатель Света обустроил тут, перед Зеркалом, кое-что, кое-как, да и ушёл… Сами-де далее… А мы – пффф… А из-за Зеркала Князь Тьмы язык нам кажет…
Ну и ладно… И пусть… Пусть мы очевидцы лишь этого, историки (посмею так выразиться!) очевидного, заложники неочевидного. Пусть… Вот отъедем подальше – и разглядим получше! История – то, что позади… И тогда…
Ха! И тогда наше Время начинает судить то Время… Ха! Нет! Время то ушло За зеркало! Эх! Словить бы хоть малый кайф: в редких повисших паузах выражения лиц современников… Эх…
Пусть время бессердечно. Но мы-то любили! Эти лица, лицо с нами! В нашем сердце! И чтобы жить со всеми, нужно жить с тем, и чтобы любить всех, нужно любить того, и чтобы понимать всех тех, ушедших и сегодняшних, нужно любить! И их, и того, и себя, и время, и Свет… И тьму! Да-да, и тьму! Я буду любить тебя, Веничка! Буду ехать с тобой в этом поезде!
И я буду… Но нам не дадут… Оно не даст… Время будет с нами… Оно соглядатай, судья и шулер… Эх… колёса чух-чух, время тик-так, сердца тук-тук… А в чемоданчике есть буль-буль… Так что нам эти цап-царап! Веничка достал бутылочку «Кориандровой».
И нам налей! раздались неожиданно два резких, трескающихся голоса. Оба похожие на треск разбитого стекла. Только одно: стекло… (нет!, зеркало!) разбили с этой стороны, а другое с той! Но в обоих случаях разбили намеренно. С разным интересом, и разными целями.