Лариса Назарова, Екатерина Борисовна Земляничкина - Смотри от страха не умри
Самый лучший день недели – это пятница.
Во-первых, в пятницу у нас нет математики. Ненавижу математичку! А во-вторых, по пятницам мы с Лёвой ходим друг к другу в гости. С ночёвкой. Сегодня я у Лёвы ночую, а в следующую пятницу – он у меня. Мы так договорились. Правда, мама сказала, договор действует, только если у нас с Лёвой двоек не будет. А про замечания в дневнике в договоре ничего не было. Но на всякий случай я замазал корректором это дурацкое «Прячется от учителя в туалете». А где мне ещё прятаться, если я домашку не сделал?
Наконец, самое главное! В-третьих! По пятницам мы с Лёвой рассказываем друг другу перед сном всякие страшные истории. И хохочем как сумасшедшие. Хотя, если честно, в темноте бывает немного страшно слушать. Совсем чуть-чуть. Капельку.
История первая, рассказанная Лёвой
Сразу после школы мы пошли к Лёве. Поиграли в комп, посмотрели видосы в инете и ужасно проголодались. Лёвкина мама в театр ушла. Так что ужин нам нужно было самим готовить. А какой ужин самый вкусный? Пельмени, конечно! Целую кастрюлю наварили. Разложили по тарелкам – с горкой получилось. Точнее, с целой горой! Я сметаной свою украсил. А Лёва кетчуп взял. В бутылке его на донышке совсем чуть-чуть осталось. Лёва бутылку потряс, крышку открыл и стал свою гору поливать. А кетчуп как хрюкнет! Всю тарелку красной жижей заплевал. Мы расхохотались.
– Давай ещё! – предложил я.
Лёва снова на бутылку надавил – она ещё звонче хрюкнула. Кетчуп разлетелся во все стороны. И на тарелку, и на стол, и даже на пол брызнул.
Я опять засмеялся, а Лёва поставил бутылку и вздохнул. Вытирать пятна кетчупа уже не так весело.
– Смотри, – я показал рукой на свою тарелку. – У меня пельменная снежная вершина! А у тебя… – я почесал за ухом, – пельменное извержение вулкана!
– Угу, – кивнул Лёва и взял тряпку. – Только лаву со стола убрать надо.
Когда Лёва всё вытер, мы наконец взяли вилки. Лёвка, кажется, полтарелки сразу в рот запихал. Я решил не отставать и стал накалывать пельмень на вилку. Но пельмень, ловко увернувшись, выскочил из тарелки и, сделав сальто, шмякнулся на пол. Как раз рядом с пятном кетчупа, которое Лёва не заметил. Маленьким пятном в виде сердечка.
– О-о! Чьё-то кра-асное се-ердце на полу-у! – нараспев сказал я.
– А ты знаешь историю про красное сердечко? – спросил Лёва, громко чавкая.
– Не-а, – помотал я головой.
– Ну, слушай! – Лёва проглотил пельмени и начал рассказывать.
Красное сердечко
В одном классе поменялась учительница по английскому языку. Новенькая молодая пришла, но вредная. И стала двойки всем подряд ставить. Как будто любила это. Прежняя могла карандашом поставить – потом пересдашь. Или просто сказать: «Что-то ты сегодня не готов. Давай я тебя завтра спрошу». А эта прямо зверствовала.
Стали родители ругать детей.
– Раньше на четвёрки учился, а теперь – два. Почему?
– Как же так? Ты же отличница, а тут – пять, пять, два. Что случилось?
Ругали-ругали, а толку – никакого. Тогда собрались родители и пошли к учительнице: узнать, в чём дело. А та говорит:
– На два отвечает – два и ставлю.
Поняли родители, что других оценок их дети не дождутся. Пошли к директору. Пришёл директор к учительнице и говорит:
– До вас же был учитель. Тоже чему-то ребят научил. А вы, получается, его работу обесцениваете. Подумайте. Может быть, не двойки, а что-то другое ставить?
– Единицы?
– Зачем единицы? Минусы, например. Или крестики.
– Могильные? – сощурила глаза учительница.
– Фу-ты ну-ты, – нахмурился директор. – Родители недовольны. Рейтинг школы страдает. А вы шутите. Что хотите придумывайте, но двоек чтобы не было.
Тогда учительница завела себе отдельный альбом, расчертила его, как журнал, и стала туда наклейки клеить – маленькие сердечки. Кто хорошо отвечал, тому напротив его фамилии в альбоме зелёное сердечко приклеивала, а кто плохо – тому красное.
Ученики поначалу довольны были. Но только стало происходить что-то необъяснимое: кто красное сердечко получал, тот пропадал: на следующий день на уроках не появлялся. А находили их в разных местах. Первого нашли по дороге домой. Второго обнаружили в школьной библиотеке с книгой. А последнего – в кабинете английского. И все были мёртвые.