Леонид Селютин - Случай в Оленьевке

Загремел мотор маршрутки. Кресло монотонно затряслось будто дорогой японский массажёр, редкие пассажиры передавали плату за проезд и рассаживались по местам. Иван Георгиевич устало положил голову на мягкую, протертую ткань спинки сиденья и закрыл глаза. всю его долгую жизнь его вело в машинах. Просто в какой-то момент против его воли красочный пейзаж за окном расплывался мутными пятнами, виски наливались железом, а глазницы сдавливали тиски. В молодые годы ещё помогали отвлечение и внимания и дыхательные техники, теперь же оставалось лишь надеяться на чудо. – «Давай же уже банка с гвоздями, отчаливай!» – мысленно взмолился он, уже начиная чувствовать дурманящий запах бензина. Увы его мольбам не суждено было быть услышанными.

– Стойте! – за стенкой автобуса раздался крик, слегка приглушенный листами обшивки и предрассветным туманом, но все ещё достаточно громкий чтобы достичь слуха водителя. Двери открылись, и запыхавшийся человек медленно поднялся по ступенькам. Иван Георгиевич разглядел молодого паренька лет двадцати пяти, слегка сгорбленного под весом висящего за спиной старого рюкзака и машинально поправляющего рукой взмокшие во время бега темные волосы. Расплатившись с водителем, скомканным купюрами, добавив немного от себя он пошел по кабине и сел рядом с наблюдавшим за ним старичком. Наконец двери закрылись, и маршрутка поехала, медленно набирая ход.

– Привет, Шурик, я тебя сразу не признал! – радостно обратился Иван Григорьевич к своему неожиданному соседу.

– Здорово отец, – кивнул он в ответ.

Все в Оленьевке знали Сашу. Знали и любили. Во всей округе не было более светлого и доброго человека, всегда готового помочь и поддержать в беде ближнего. Все детство он провел в Оленьевке, а когда ему исполнилось восемнадцать он покинул посёлок и уехал в неизвестном направлении, оставив дом и хозяйство на одинокого родителя Игоря Семеныча, разменявшего уже шестой десяток и очень скучавшего по покинувшему его ради лучшей жизни сыну.

– Давно тебя в Оленьевке не было. Как тебе жизнь городская?

– Не жалуюсь – махнул рукой Саша, – учусь, работаю, туда-сюда…вчера вот батя позвонил, просил приехать.

– Это правильно. А то давно я Игорька не видел. Сидит за воротами, носа не кажет и молчит. А мы ж соседи как никак! Не заболел он там хоть?

– Да нет, – грустно улыбнулся Саша, – Стенокардия его совсем замучила. Весь день лежит встать не может.

– Печально, печально, – проговорил дедушка, с грустью замечая сквозящий в голосе собеседника не интерес к продолжению беседы, а у тебя как дела, не женился еще?

– Всё отец у меня нормально – сказал он и замолчал. Сколько-то проехали в тишине. Шурик смотрел в окно невидящим взором, не обращая внимания ни на тряску, ни на не вовремя выключившийся в туннеле свет.

– Скажи, отец, – вдруг обратился он к уже начавшему засыпать Ивану Георгиевичу, – ты вот человек пожилой, умный…так?

– Так, – согласился он.

– И отца моего давно знаешь, так?

– Все так, – утвердительно закачал головой Иван Георгиевич.

– Вот и помоги мне в одном деле, – Саша наклонился поближе к старичку, – Я же не просто так в родные края собрался. Может ты слышал: Батю моего завалить хотят…

– К-как? – испуганно прошептал дед, мигом позабыв и про автобус, и про слабый вестибулярный аппарат.

– Если бы я знал, – спокойно пожал плечами парень, – ну так что?

– Да как я тебе помогу, сынок? – сокрушился Иван Григорьевич, – видишь же, старый я стал. От дома до аптеки с трудом дохожу…

– Может ты что, видел, что знаешь? Спокойно в Оленьевке?

– Да живём помаленьку, а тут ты с таким новостями. Тебе в милицию надо идти, а не по маршруткам рассиживаться!

– Насчет полиции…батя дал полный запрет, – замотал головой Саша, – не хочет он их в это дело впутывать, сам понимать должен.

– Но-но! Я ничего не знаю и не понимаю! – дед помолчал, будто раздумывая, – Вот что я скажу: увозить тебе надо старика своего подобру-поздорову к себе в город из этой глухомани, а тут уж само как-нибудь… – Ивана Георгиевича прервал автобус, резко остановившийся перед конечной станцией. Дернувшись в последний раз, он распахнул створки дверей, выпуская пассажиров на асфальт станции “ ПГТ Оленьевка”.