Сергей Минутин - Скульптор и скульптуры (сборник)

От автора…

Человек я по натуре мрачный, угрюмый, малообщительный. И всегда считал, что внешний мир мало чем отличается от моего внутреннего, что собственно правильно. Дальше интересней, хочешь изменить мир внешний, меняй свой внутренний. Легко сказать: «Меняй», но кто поможет?

Наверное, мне повезло, а может случай. Так или иначе, я встретил учителя Сидорова Владимира Павловича, который мне многое объяснил и женщин с прекрасным чувством юмора, с очень тонким чувством аналогий всех времён и народов. Возможно, они сами об этом до сих пор не знают. Есть ещё великая русская классика. Все вместе – Мы, великий и могучий русский народ, одно целое, нерушимое, вечное…

Но у нас тоже есть недостатки…

Данный труд, скорее о недостатках, которые являют собой скрытые достоинства.

Начну с банального: «Всё имеет свой конец, своё начало», хотя где-то здесь заложена вечность. Собственно на этом можно и закончить, но как путешественника манят неизведанные дали, историка тайны прошлого, учёного новые открытия, так и литератора манит всё из того, что манит всех остальных. Но есть существенная разница, литература не знает постоянства, потому что она, как и Любовь, как и Красота, во всём и везде. Сначала было Слово. Сколько слов произнесено с сотворения Мира, но видимо недостаточно для того, чтобы понять: «Планета, которую мы заселили, столь прекрасна, что даже ступать по ней надо бережно и с любовью. А мы что с ней делаем? А что мы делаем с собой»?

Начнём с начала конца. На одном из степных курганов, где-то посередине моря или океана, горели яркие костры. Вокруг костров ютилось несколько археологов и могилокопателей. Лица у них горели, а спины мёрзли. Впрочем, иногда они поворачивали к кострам спины, и тогда мёрзли лица.

Вся экспедиция находилась в состоянии глубокой депрессии. От кургана практически ничего не осталось. Копатели его перерыли, перещупали, пропустили через сито и ничего не нашли. Более того, они углубились далеко под землю и теперь работали в кратере, видя даже днём звёзды на небе.

Так прошло лето, заканчивалась и осень. Слышу возражения по поводу степного кургана посередине моря, археологов и могилокопателей, ищущих предметы старины в глубинах земных. Думаете, так не бывает? Бывает, ещё как бывает!

Проводить ещё и зиму на этом обдуваемом всеми ветрами и омываемом всеми морями и океанами острове никому не хотелось. Начальник экспедиции не знал, чем можно вдохновить копателей, особенно после отъезда из лагеря студенток-практиканток. С их отъездом экспедицию покинуло состояние счастья и вдохновенного труда. Начальник экспедиции, как заговорённый, каждое утро повторял: «Ну что, братки, надо работать», чем всех злил невероятно.

Археологи с трудом выползали из своих палаток и по верёвочной лестнице спускались в яму, где разбредались по своим местам и продолжали спать, устроившись как придётся. Дни ещё кое-как проходили, но вечера стали просто не выносимы. Проблема ещё заключалась в том, что в экспедиции остались одни мужики. Они как лесные лешие, обросшие и небритые, бродили вечерами по лагерю в ожидании ужина. Ужин тоже был весьма «тоскливый». С отъездом студенток от ужина оставалось только ощущение тяжести. Да и жрать археологам было нечего, кроме круп и просроченных консервов. Отправившее их на этот остров начальство совсем о них забыло, а экспедиционное начальство о них никогда и не думало.

Особенность экспедиции состояла в её многонациональном составе и поставленной верхним археологическим руководством задачи. В свою очередь, перед верхним археологическим руководством была поставлена грандиозная задача ещё более верхним руководством – самим Правительством.

Правительство страны опыта слилось в экономическом экстазе с другими странами, да так и застыло в раскорячку. С одной стороны «раскорячки» были согласные олигархи. То есть те, кто «имел» это самое правительство, как и когда хотел. С другой стороны, не согласные с олигархами. Последних, несогласных, олигархи через правительство «по-тихому», но эффективно, «мочили», «лечили», «кошмарили» и «обугливали». Но несогласные всё чаще стали вспоминать свои прошлые жизни и делать разные намёки согласным, проводя при этом ладонью по горлу. Правительство истолковывало данный жест, как приглашение выпить, но согласные были более дальновидны и считали данный жест опасным. В кулуарах они даже поговаривали о Бастилии и гильотине, и окапывались в местечке со звучным названием Переделкино.