Юлия Калинина - Сказание-6

– Хворая была весь

– Что?

– Селение, говорю хворое было, – женщина достала пальцами из кружки травинку и облизав скинула на пол, – Болели часто.

Буд глотнул ароматного кипятка из своей кружки и посмотрел на кузутика, который смачно чавкал, жуя векошник*. Остроум поднял довольный и сытый взгляд, подмигнул бурдаляку и вернулся к кушаньям.

– Ешь, милок, ешь, – женщина встала из-за стола и пошла к печке, – Сейчас еще дам. Оголодал-то как, – она мягко провела рукой кузутику по голове.

– И что? Ушли все? – пытаясь вернуться к теме, начал Буд

– Нет, – как-то на распев проговорила травница, – Померли. А вот доможил-то, которого ищешь ушел с семьёй. У них мать померла-то, лихорадки забрали. Отец сороковину по ней справил, погрузил все на телегу, да уехал. А доможил-то у них Григорий был, мудрый старичок-то. Видать-то я его не видала, но, когда роды принимала, почуяла, слышала. Уж больно он семью любил. Травки мне советовал, какие помочь могут-то, – женщина не весело рассмеялась.

Буд положил голову на руки

– Где же мне искать его теперь? Леший Звонкого леса сказал, что в Яхонтовом я найду след.

Знахарка долго и пристально посмотрела на бурдаляка, потом перевела взгляд на бесенка

– Ну, прав был Хозяин вашего леса, след-то найти можно. Да, и ушли-то они наверняка не далеко. Сейчас-то ночи дождемся и поворожим.

Кузутик довольный сполз с пенька и в вразвалочку стал обходить стол, чтобы залезть в капюшон плаща

– Ты куда, милый?

– Сон не велик, да стоять не велит

– Да, ты же мой родненький, пошли на печку-то, я тебя подсажу, – травница засуетилась, склонившись и обняв бесенка за плечи повела его в сторону печи.

Векошник – пирог заправленный мясом

Бурдаляк молча наблюдал, как травница полошиться с бесенком. Уложив его и подоткнув мехом, она вернулась к столу

– У меня просто был такой, Велизаром кликали, – объяснила она, поймав взгляд Буда, – Хороший был кузутик-то, еще от бабки остался, – знахарка тайком убрала с глаз навернувшуюся слезу.

– Как вообще здесь оказались? – бурдаляк начал раскуривать табак, и выпустив облачко белого дыма невольно оглянулся вокруг.

Изба была явно запущена, и дело даже не в травах и кореньях, птичьих перьях и маленьких черепках, валяющихся на полу тут и то там. Чувствовалась усталость дома. Проем в стене затянут пузырем, таким старым, что он был практически полностью оплетен паутиной и практически не пропускал света. Веники из трав давно иссушены и все пожелтели, кузовки и крынки покрыты мхом и пылью. Стол в красном углу был, наверное, единственным чистым местом.

Ведьма проследила за взглядом бурдаляка

– Стара я стала–то, да и ходить ко мне теперь не кому

– Почему не ушли с селянами?

Знахарка разлила отвар по кружкам и поставив плошку на шесток печи повернулась к нему

– Мне же веды бабка передала, знатной ведьмой была-то. А когда срок пришел помирать-то, знания же оставить надо. С ними не уйдешь, – она постаралась усесться поудобнее, – Знания передать надобно, а все в отказ пошли. Кому судьба колдуньи-то сытой покажется? Век одной проживать. А бабка- то меня избрала, я чай младшая по женской линии – лучше выбора не будет. Мать противилась долго, все просила бабку знания в трубу высказать. Но, баба Пелагея уперлась – «Не умру, пока Полюшке все не расскажу». Меня в ее честь назвали-то. Вот. – травница замолчала, словно вновь переживая все заново.