Денис Алексеев - Синдром Кеплера: Урожай Безмолвия. Хроники станции К-317
Пролог: «Плод забытого кода»
Марс, подземелье «Нового Рассвета». 2135 год.
Они нашли её в секторе, отмеченном граффити с яблоней. Лира Мэн, последняя выжившая из клонов 047-й серии, умерла у стены, обняв кристаллическое семя. Его свет бился в такт её остановившемуся сердцу, а корни прорастали сквозь броню скафандра, изготовленного АО "Заслон" – того самого, что когда-то рекламировали как «неубиваемый». Технологии компании выдержали песчаные бури Марса, но не смогли защитить от того, что пробудилось под песками.
«Протокол “Синдром Кеплера” активирован. Начало цикла: 01.01.2135» – голос терминала прозвучал через час, когда учёные с Земли вскрыли её лабораторию. Они не заметили, как семя исчезло, оставив на полу серебристый цветок. Его лепестки повторяли узор из файлов NeuroHive – системы, которую компания АО "Заслон" когда-то поставляло для колоний.
В трёх световых годах от Марса, в астероидном поясе системы К-317, пробудилась станция. Её биометаллические шлюзы раскрылись, словно бутоны, а на экранах замигал сигнал:
«Созвездие Яблони. Готовность: 100%».
Глава 1: «Эдем-1: Воздух лжи»
Станция «Эдем-1», пояс астероидов. 2140 год.
Воздух здесь пах искусственной свежестью – смесью озона и синтетических яблок, навязчивой сладостью, от которой першило в горле. Айви Каррен ненавидела этот запах. Он въелся в память, как шрам от скальпеля: лаборатории Земли, белые халаты, жужжание машин, вырезающих из её ДНК «дефекты» эпохи NeuroHive.
– Каррен, сектор 5B. Проверка дренажа, – голос алгоритма «Садовника» прозвучал в импланте, холодный и безразличный. Айви сжала гаечный ключ, ощущая шероховатость рукояти. Единственное оружие, разрешённое биологам на этой проклятой станции.
Оранжерея сектора 5B была фикцией. «Яблони» извивались вдоль стен, сплетённые из светящихся оптоволоконных нитей, а плоды зрели в гидропонных капсулах, как муляжи в музее. Но в дальнем углу, за ржавой панелью с надписью «Карантин», пряталось её тайное детище – росток из украденного семени. Настоящее дерево. Его листья, сочные и шершавые, пахли смолой, оставляя на пальцах липкие следы.
– Ты снова здесь, – мужской голос заставил её вздрогнуть.
Элион Врайт, капитан контрабандистов, стоял в проёме, закинув руки за голову. Его кожа отливала мертвенной бледностью тех, кто годами не видел настоящего солнца, а в глазах, словно в осколках льда, плескался сарказм и что-то ещё… словно отголосок старого сна.
– Твой «груз» в отсеке 12. Хотел спрятать между мешками с удобрениями? Гениально. Алгоритмы ищут артефакты Лашуранта, а не дерьмо для твоих деревьев.
– Это не удобрения, – Айви прикрыла росток краем плаща, чувствуя, как под пальцами дрожит живой стебель. – Зачем ты здесь?
– Ты задолжала мне. Два кристалла воды за прошлый рейс. – Он бросил под ноги голограмму: фото Земли, исчерченное алыми метками «К-317: зона карантина». – Но сегодня я щедр. Знаешь, что нашли в руинах «Нового Рассвета»?
Он достал пробирку. Чёрная жидкость внутри плавала, словно живая, а частицы в ней переливались, как пыльца ночных цветов.
– Прах Лиры Мэн. Или… цветок, который её съел. Интересно, что будет, если соединить это с твоим садиком?
Айви взмахнула ключом. Элион поймал её запястье, и в тот же миг завыла сирена.
«Нарушение протокола. Обнаружен неавторизованный биоматериал». По стенам поползли тени – «Садовники» с лезвиями вместо рук, их металлические суставы скрежетали, как ножницы для живой плоти.
– Бежим! – Элион толкнул её в узкий лаз вентиляции.
Они проползли метр, когда луч лазера разрезал трубу позади. Айви рухнула вниз, в свой секрет: крошечный сад, где яблоня, проросшая сквозь броню станции, тянула ветви к фальшивому свету. Плод на её ветке, полупрозрачный и пульсирующий, хранил внутри голограмму – карту звёздных координат.
– Что за хрень? – Элион выругался, отпрянув. Плод бился в такт сирене, словно второе сердце.
Айви коснулась его. Вспышка – станция К-317, опутанная чёрными корнями, лица в скафандрах, кричащие без звука. Голос Лиры прошептал в виске: