Илья Зубец - Сид: начало

Машина практически бесшумно затормозила. Этот автомобиль неизвестной мне марки (никогда не интересовался этим) вообще вел себя крайне тихо. Ездил, набирал скорость, тормозил на поворотах… Единственное, что нарушало практически полную тишину в салоне – радио. Водитель, скрытый от меня полупрозрачной переборкой, слушал то ли какую-то новостную программу, то ли просто познавательную передачу. Музыки не было. Как и колонок, выходящих в пассажирскую зону сзади, где находился я. У меня тут был собственный плеер, вмонтированный как раз в спинку водительского сидения, но меня вполне устраивало перемещаться в тишине.

Новости мешают достичь нужного настроя, отвлекая своей насущностью, а нужной музыки по радио не гоняют, только какую-нибудь популярную у молодежи попсу. Особенно по тем радиостанциям, которые хоть как-то ловят в этом медвежьем углу… В любом случае, у меня было достаточно интересное занятие, способное увлечь меня не на один час. Я рисовал. Конечно, у меня не было с собой специализированных инструментов для этого (да и откуда они возьмутся, если из дома выдергивают в подобной спешке?), но карандаш со стирательной резинкой на конце и свою записную книжку для зарисовок я захватил. И сейчас этим вовсю пользовался.

Штрихи ложились один поверх другого, постепенно перенося на бумагу то, что я сейчас видел перед собой. Тесный и не особо уютный салон автомобиля, отделенный от внешнего мира толстыми непроницаемыми стеклами и кучей металла. Строгие линии выстраивались в слитную картину, выстраивая достаточно достоверную картинку. Я периодически морщился, замечая огрехи, или удовлетворенно кивал, когда все выходило как надо. Иногда в мой рисунок вносил поправки «его величество случай»: какой бы мягкой не была подвеска машины – она не могла полностью нивелировать влияние неровностей на дороге. Приходилось исправлять.

К моменту, как мы остановились, судя по остановившимся еле заметным вибрациям сиденья (заглушили двигатель), я уже полностью закончил свой рисунок. Конечно, мне еще хотелось подрисовать пару деталей, но мое чутье подсказывало – сделаю только хуже. Моих нынешних навыков на большее не хватит. Да и инструментов тоже, откровенно говоря. Дверца машины резко открылась, запуская в салон холодный воздух. Я поежился и, не задавая лишних вопросов, подхватил с сиденья сброшенную в дороге куртку. На ходу одевая ее, выбрался наружу и, осматриваясь вокруг, убрал записную книжку в нагрудный карман. Водитель, открывший мне дверь, закрыл ее обратно и, не говоря ни слова, вернулся на свое водительское место. Спустя несколько секунд машина еле слышно завелась и еще через пару мгновений поехала, оставляя меня одного.

Я проводил ее взглядом и вернулся к созерцанию окрестностей. Когда-то это место было санаторием. Я слышал о нем еще в далеком детстве, мечтал сюда попасть. Среди моих ровесников ходили слухи, что тут прекрасно кормят, да и природа тут замечательная… К чему вообще была вся эта секретность с тонированными стеклами и прочим, если место назначения мне все равно известно? А, ладно, неважно… И да, природа тут действительно классная. А вот санаторий тут закрылся. Зато в крепком и явно отреставрированном здании поселились иные «жильцы». И один из них сейчас спускался по лестнице ко мне.

– Семен Михайлович? – зачем-то уточнил полноватый лысеющий мужчина в медицинском халате, подошедший ко мне.

– Так точно, – кивнул я.

– Хорошо, пройдемте, – покивал встречающий. – Меня зовут Андрей Николаевич Мостков. Я являюсь куратором по вашему… делу.

– Приятно познакомиться, – снова кивнул я.

– Что ж, тогда пройдем внутрь. Здесь, знаете ли, прохладно… – Андрей Николаевич сделал приглашающий жест рукой.

Я еще раз кивнул, на этот раз молча, и первым направился в сторону двери. Привычная боль в ноге, про которую я забыл на пару часов из-за сидячего положения, тут же напомнила о себе. Впрочем, это ощущение уже давно не ново для меня. Ко всему привыкаешь. Даже к чему-то неприятному…