Дмитрий Дубов - Шоу должно продолжаться
...............................................The show must go on
...............................................The show must go on
...............................................Inside my heart is breaking
...............................................My make-up may be flaking
...............................................But my smile still stays on>1.
Пролог.
Мелодичная, захватывающая душу, композиция группы «Queen» лилась из динамиков музыкального центра, заполняя собой пространство. Андрей отрешённо слушал, сидя в своём любимом кресле, и сердце его обливалось кровью.
О чём же хотел сказать Фредди Меркури этим прощальным аккордом своего творчества? – О любви? – О жизни? Говорят, Фредди был «голубым» (хотя Андрей уже научился не верить сплетням, этот факт жизни певца был вроде бы общепризнанным). Отчего же так? – Не от тяги же к острым ощущениям? Может быть, от несчастной любви?
Воспоминания кружились в голове Андрея, как затёртая пластинка. Может это от спиртного? А, может, от того, что слишком глубокий след оставила последняя любовь в сердце Андрея Сабурова.
***
…Вот он поднимается по лестнице к знакомой двери с шикарным букетом цветов. Вот замирает всё внутри – знакомое ощущение – предвкушение общения с любимой. Вот он надавливает кнопку звонка. Но… в воздухе уже витает запах грядущих разочарований.
Ира открывает дверь. Девушка, как всегда, элегантна, но Андрей замечает, что с ней что-то не так: лицо напоминает гипсовую маску, на которой живут только глаза, полные отчуждения и внутренней борьбы.
– Заходи, – говорит Ира, – нам нужно поговорить. – Голос её едва заметно дрожит.
Андрей пытается вручить девушке цветы, но она увёртывается и ведёт молодого человека в комнату, усаживает его на диван, а сама берёт стул и садится напротив. Влюблённый в Иру по уши он пытается прочитать что-нибудь в её глазах, но теряется в этой буре эмоций.
– Что случилось? – выдавливает из себя Андрей.
– Ничего, – вздыхает Ира, – почти ничего. Просто я подумала, что нам лучше остаться просто друзьями.
«Просто… просто…» – звучит у него в ушах, а смысл сказанного никак не доходит до ума.
Когда Андрей, наконец, понимает смысл этой страшной фразы, он начинает что-то возражать, но слова не желают вылезать из горла, и до слуха Иры долетают еле внятные отрывки:
– Нет… Но почему? Я тебе не нравлюсь? У тебя есть другой? Я тебя чем-нибудь обидел? – Я исправлюсь… Только не бросай меня!
Он знает, что слова его звучат по-идиотски, да и чувствует сейчас себя полным идиотом, но он слишком любит Иру, чтобы отпустить её.
– Нет, ты меня ничем не обидел, – взгляд карих глаз становится ледяным. – Просто нам надо расстаться. Так будет лучше для обоих.
– Ирочка, я… – Андрей запнулся. Шестым чувством он уже понимает, что ничего не изменить, и лучше всего – встать и уйти. Но также он знает, что ноги просто откажутся держать его.
– Всё, – говорит Ира, – сейчас тебе лучше уйти. – И всё же красной нитью в её действиях проскальзывает сомнение: а правильно ли я делаю?
Совершив над собой усилие, Андрей поднимается с дивана. Его шатает, словно он напился с раннего утра.
– Друзей так не прогоняют, – выдавливает он из себя, а мысленно добавляет: даже псов так не прогоняют.
Он выходит из Ириной комнаты; сзади пистолетным выстрелом щёлкает задвижка.
Всё, – думает Сабуров, – Всё кончено.
Но вместо того, чтобы сразу направиться к выходу из квартиры, Андрей проходит на кухню. Ему потребовалась вода – смочить пересохшее горло.
На кухне он видит мать Иры, суетящуюся возле плиты, а у окна, за завесой из сигаретного дыма – своего лучшего друга – Пашку Стержнева.
Женщина оборачивается к Андрею.
– Ты должен был сразу признаться моей дочери, – говорит она, размахивая лопаточкой для жарки. – А так, – ты обманщик, дорогой мой человек!
Она продолжает заниматься стряпнёй. Пашка смотрит на Андрея сочувственно-презрительным взглядом, в котором всё же сквозит испуг.