Леонид Савельев - Шизик

– Давыдочкина! Ты хорошо подумала? – начальник смотрел строго из-под очков.

– Я вообще не думала, Иван Сергеевич. И уходить мне в другое место некуда. Но и здесь, пока я у вас работаю за те копейки, что хватает только на еду и оплату квартиры, я трачу по 10–12 часов. И пока работаю, уж точно себе ничего не найду. Ухожу я, – Катя смотрела с прищуром. С вызовом смотрела.

Иван Сергеевич завозился в кресле. Засопел. Начал тереть свою переносицу. Снял очки, достал из очешника тряпочку и начал старательно протирать линзы. Очки ему шли. В них он выглядел солиднее и интеллигентнее. Начальник был уже немолод, было видно, что прожито уже полвека. Но морщины ему даже шли. И он был до сих пор симпатичен. С волевым лицом. Крупный подбородок, большие, умные глаза.

– Катя, сейчас вообще трудно с работой… Это только по официальной статистике безработица 1 %… Ты подумай всё же.

– Хорошо… Всё, я подумала.

– И-и-и?

– Подписывайте заявление. И очень обяжете, если без «отстоя».

– Мне некем тебя заменить, придётся две недели отработать. Тогда получишь всё по закону.

– Иван Сергеевич! Давайте так… Я сейчас передаю все дела по-честному Ольге Николаевне, и вы меня рассчитываете, как вы говорите, по закону. Если нет, то я отсижу две недели, но так запутаю все свои «хвосты» и дела, что всю базу клиентскую мою потеряете.

Начальник пристально смотрел на Катю. Без очков он выглядел как-то непривычно и беззащитно. Видно, поняв, что выглядит не так, он торопливо нацепил очки. Наморщил лоб. Взял свою дорогую ручку и, молча подписав заявление, развернулся в кресле к окну. Катя взяла подписанное заявление. Держа его в руках, задумчиво смотрела в спину начальника.

– Спасибо, Иван Сергеевич.

Начальник молчал, отвернувшись к окну. Катя встала и вышла из кабинета.

– А может ты поторопилась, Кать? – Ольга Николаевна смотрела на неё с сожалением.

Катя была обаятельна. Нельзя сказать, что она была красива. Полновата. Большая грудь, но и попа немаленькая. Ноги короткие, но худые, тело длинное, но с животиком. Стрижка модная, но неаккуратная. Лицо чуть полновато, но очень миловидно. Стоило ей начать говорить, и окружающие переставали видеть её недостатки. Её улыбка, не сходящая с лица, была обворожительна. Мимика – восхитительна. Движения грациозны и сексуальны. А голос? Как клиенты велись на её голос, на её остроумные шутки и всегда хорошее настроение!

Ольга Николаевна была дружна с Катей, хотя их разделяли двадцать пять лет жизни, прожитой Ольгой, когда Кати ещё не было.

– Может, и поторопилась, – Катя не улыбалась, как обычно, а выглядела уставшей и измученной. – Ладно, давайте, я вам буду сдаваться, – сказала со вздохом, включая свой компьютер.

Выйдя из офиса, Давыдочкина села в свою машину и задумалась. Ещё утром ничего не предвещало её ухода. Сработал какой-то механизм. Щёлк. И пришло решение. Её угнетала та жизнь, которую она вела. Хотелось чего-то большего. Быт затянул. Каждый день одно и то же. Муж часто начал раздражать. С сыном не было понимания. С матерью совсем сложно, как с маленьким ребёнком. Надоело всё. Хотелось всё поменять.

Но нужно как-то сказать и маме, и Артёму. Возможно, и сыну Мише придётся сказать. Завела машину, включила кондиционер. Достала из сумки телефон и долго смотрела на него. С кого начать?

– Тёма, привет!

– Привет, Катён! Ты, на работе ещё, судя по времени.

– Нет. Уже в машину села.

– Да ты что?! В начале седьмого?! Что-то случилось?

Артём после защиты диссертации проработал два года в институте преподавателем. Но в науке сейчас денег не заработаешь, и он теперь занимался отделкой квартир, работая в частной бригаде плечом к плечу с азербайджанцами и украинцами.

– Я уволилась, Тёма…

– …Совсем?

– Угу.

– Что-то случилось?

– Нет, просто решила так и всё.

– Ну, решила и решила… Проживём. Переживём.

– Надеюсь… Думаю, найду себе другую работу.

– Думаешь, другая будет лучше?… Ну, да ладно… Я тогда пораньше сегодня домой приду, раз ты дома будешь.