Виктор Рубцов - Серые птицы на белом берегу. Народный роман

Тяжелый, лоснящийся на солнце, словно дельфин, «ИЛ-18» накренился вправо, и Мухин увидел, как покачнулась, поднялась кверху серо-бурая степь, покрытая редкой, азиатской щетинкой высохшего на солнце жусана, как называли казахи полынь. А за ней – сизое, в барашках волн, горбатое море. Оно, как прачка, закатившая рукава, до белизны отмывало изъеденный солью ракушечник, глыбы известняка, образовавшие причудливый и ломаный рисунок берега.

Самолет проходил над мысом Актау. Вот там – подумал Мухин, – был первый маяк. Он указывал мореплавателям дорогу, предупреждал об опасности, вселял надежду. Мухин вспомнил как двадцать лет назад чуть дальше – где обрывалась «подкова» города, высаживался первый десант, выгружались первые сухогрузы со стройматериалами и техникой. А потом невдалеке рыли землянки. В одной из них он прожил почти два года. Теперь от землянок не осталось и следа. На месте их выросли коробки двух, – пяти и одиннадцатиэтажных домов. На привезенном из-за моря грунте поднялись аллеи деревьев, заросли парка.

Жизнь цепкими корнями ухватилась за полупустынный берег, наполнила звонким многоголосьем веками дремавшую тишину. Раньше, прилетая к родне на большую землю, Мухин, будучи в гостях у родителей, не без гордости рассказывал о том, что он приложил к этому важному делу свои руки. Именно он, а не кто-то другой, строил здесь, за Каспием, первый в мире «БН-350» – реактор на быстрых нейтронах, первые в мире опреснители морской воды, которым завидовали в свое время даже продвинутые американцы. А насчет остального, – предупреждал он многозначительно, – не спрашивайте! Государственная тайна! Объекты среднего машиностроения. Оборонные, значит. И лишь изрядно захмелев, под большим секретом рассказал отцу о том, что, может быть, из этих самых нейтронов, атомов и начинку для бомб делают. Только об этом никто не знает. Кроме американцев и японцев, конечно. У тех, говорят, такие фотоаппараты на спутниках – теннисный шарик из космоса на земле снимают. Да что шарик – плюнул не там, где положено, или еще чего сделал, – все видят, все засекают. Техника!

– Ты гляди, чудеса и только! – удивлялся отец. – Неужели они на самом деле такие «зоркие»? Так и сглазить могут янки! Вот же сучье семя! Сколько живем, столько от них одна пакость исходит. Никогда к нам с добром не приходят. Так и норовят, так и норовят какую-нибудь гадость против нас сотворить. То холодную войну начали, то гонку вооружений. Теперь вот решили исподтишка за нами наблюдать. А я на днях самогонный аппарат на огороде закопал – про закон-то трезвый слышал, который Горбачев установил. Может, и меня они с этим аппаратом засекли?

– Не, батя, их такая отсталая техника не интересует! – со знанием говорил Мухин. – Они что интереснее высматривают.

– А что же интереснее? – полюбопытствовал старик.

– А то, чего у нас нет! – чуть наклоняясь над столом, шептал Мухин.

– Так как же они могут разглядеть то, чего у нас нет? – не унимался старик.

– Так это ж и разглядывать не надо – и так ясно. У любого спроси, сразу скажет! – самодовольно улыбался Мухин. – Все знают, хотя и государственная тайна.

– Да ты не темни, поясни толком! Вот умник еще! – уже злился старик. Чего же у нас все-таки нет?

– Порядку, батя, и хозяйственности! Дисциплины нет. Вот и разваливается все. Строили первый в мире БН, гордились, а в то же время рядом всю степь загадили, одного бетона застывшего вокруг, как дерьма, сколько наложили! Кучи и кучи! А сколько в землю закопали! Еще бы один город можно было построить. А лесу – полтайги полегло. Но ведь на Мангышлаке он весь привозной, свой там не растет.

– Да, беда! – понимающе покачивал головой старик. – Заелись, слишком богатые стали. Помню, помню я Казахстан, будь он не ладен – степь да степь кругом. Едешь, едешь по тому же Турксибу: ни деревца, ни кустика на десятки километров. Только выжженная и безлюдная степь.