Анастасия де Глютир - СЕМЯ РИМСКИХ БОГОВ

Я несся по Московскому проспекту в аэропорт. От предвкушения путешествия, весенних видов любимого города и того, какой необычный сюрприз приготовил молодой супруге, по венам струился адреналин. Как я решился на такое в свои пятьдесят два, состоявшийся, респектабельный господин в дорогом костюме, владеющий компанией по продаже итальянских столовых приборов? Кто-то сказал бы, что я сошел с ума или пресытился здоровыми отношениями, но причина любому действию есть всегда. Была она и у меня, хотя договориться с собой или найти оправдание даже бесчеловечному поступку не сложно. Мой замысел и возбуждал, и отвращал одновременно. Я сам не знал, как к нему относиться, поэтому ощущал в ногах противную дрожь, как от передозировки эспрессо.

– Милый, где ты? Скоро посадка, а тебя все нет! – защебетала Оленька в трубку, пока я специально сбавлял скорость прыткого БМВ возле Московских Ворот. – Не опоздай!

Я представил как она, покинутая, торчит в бизнес-зале и с тоской взирает огромными зелеными глазищами на менеджеров среднего звена, лакающих бесплатное пойло и уминающих пресные столовские яства – не лучшее начало идеального приключения.

– Прости, любимая, – как мог изобразил в голосе отчаяние. – Медведев поздно прислал отчет, из-за этого в эпицентр пробок попал на Обводном. Я уже недалеко, у Ворот, но, боюсь, что на рейс опоздаю.

Жена, – в критические моменты она не чуралась непечатных выражений, – разразилась тирадой, и была права: получалось, что завтра, в ее тридцатипятилетие, я смогу попасть в Рим только к полудню. Женатый знает, что означает, когда обижена вторая половина. На меня вылили ушат желчи, но я мужественно, как и подобает мудрому мужу, стерпел. В моем плане это был один из сложнейших моментов: умерить гнев, уничтожить ощущение покинутости так, чтобы не нарушить задуманное. Я бросил на кон все. Поставил на нас, пусть и не обычным образом. Но кто посмеет осудить меня?

– Обещаю, завтра прилечу, и мы отметим юбилей вместе, как и мечтали. Столик в нашем римском ресторанчике возле площади Испании Марио забронировал, – трижды повторил я, чувствуя, что она смирилась с неизбежным. – Ехать, судя по обстановке, еще час, на рейс не успеваю, поэтому разворачиваюсь в сторону дома. Завтра встретимся в Риме.

Оленька, тяжело вздохнув, согласилась, чмокнув воздух возле трубки, а я продолжил путь в аэропорт. Приходилось лгать, что было мне не свойственно, но, в конце концов, – это ради ее подарка, который она никогда не забудет. Я – тоже.

Когда я прибыл в Пулково, самолет Оленьки уже благополучно вылетел, и я зарегистрировался на рейс до Стамбула. Оттуда предстояло добраться до Рима. Я все рассчитал: мы разминемся на три часа. Времени было предостаточно, чтобы жена заселилась в отель, а я прибыл в Кастелло де Фиори, где все и должно было произойти.

В полете я снова и снова прокрутил в голове сценарий и не встретил ни одной помарки. Все выглядело идеально. Беспокоило только одно: случайные непредсказуемые мелочи. Из-за глупых пустяков разрушались города, исчезали страны, что говорить про семейную жизнь.

Это был третий мой брак и, скорее всего, последний. Устал я от всех этих выматывающих бесполезных церемоний и драм на пустом месте. Хотелось пожить по-человечески. Оленька, когда устроилась в мою фирму, сразу завладела мной. Ничего не могу с собой поделать, но мне нравятся красивые женщины. С годами ценишь не только фасад, но и скрывающееся за ним. Она лучше всех в компании говорила по-итальянски, и поставщики ее обожали. Возглавив отдел, она не совершила ни одного прокола за пять лет. Оленька обожала Италию, дышала этой страной, и находила любой повод, будь то отпуск или командировка, погрузиться в застывший, как мошка в янтаре, мир эпохи Возрождения.

Впервые мы переспали в Вечном городе. В тот «жирный» год, когда конкуренты как тараканы забились по углам, мы всей организацией отмечали успех в Риме. Солнечная осень, пряные запахи улочек и вино сделали свое дело. Стены ночного отеля впитывали бурные стоны и яростные крики распластанной подо мной Оленьки. Ее горячий рот с жадностью обволакивал член, пытаясь выдавить из него все до последней капли. В ту ночь ко мне вернулась молодость: я четырежды брал крепость штурмом, и каждый раз та с удовольствием сдавалась, и вкус победы растекался по язык, уплывая в горло ненасытной татарской девушки. Мужчина чувствует, как ему отдается женщина. Любая фальшь, искусственность чувств, имитация ощущаются и порождают равнодушие. Я же, проникая глубоко в Оленьку и чувствуя ее ответные движения, поверил в ее искренность. Я хотел заполнить собой все ее пустоты, каждую пору нежнейшей смуглой кожи, напоминавшей мне бархатную поверхность вечернего океана.