Михаил Вильдт - Сашкин дом. Повесть

Mephistopheles:

Wer lange lebt, hat viel erfahren

(Nichts neues kann für ihn auf dieser Welt geschehn).

Ich habe schon in meinen Wanderjahren

Kristallisiertes Menschenvolk gesehn.

„Faust“. Eine Tragödie. Johann Wolfgang von Goethe,

deutscher Staatsmann, Dichter und Naturforscher.

Мефистофель: Кто долго жил, имеет опыт ранний

И нового не ждёт на склоне дней.

Я в годы многочисленный скитаний

Встречал кристаллизованных людей.

”Фауст”. Философская драма для чтения.

Иоганн Вольфганг фон Гёте,

немецкий государственный деятель,

поэт и естествоиспытататель

Майор Павел Рязанцев давно не был таким злым. И сейчас, когда «мардер» с первым взводом «гиен» подходил к ферме натуральной и синтетической пищи Екатаринодара «Синтез», где готовилась к бою с кубанским ополчением одна из «самых-самых» десантных бригад Альянса «Ratoj de la dezerto», он сказал себе, что как раз сейчас хороший шанс для мести. Это блюдо было уже давно холодным. Последние несколько месяцев Павел ждал удобного момента для хорошей драки с террисами, убивавшими людей его планеты. Он смирился с тем, что возможно, никто и никогда уже не скажет: «Я поехал домой, на Кубань». Но тех, кто в этом виновен, он сам себе обещал достать. Те, кто знал Павла ещё по службе в русском флоте, знали, что этого доброго и отзывчивого человека лучше не злить. Очень давно майор Павел Рязанцев не был так спокоен и зол, как сейчас.

Времени, как понимал Рязанцев, было очень мало. Его цель была проникнуть в расположение «крыс» и в худшем случае сорвать их атаку на Екатеринодар, а в лучшем – забрать себе тот самый ящик коньяка, на который поспорили на «Орле» и ганзейцы и остзейцы и русские. Самой «вкусной» целью, как говорили в Ганзе, был даже не капитан-навигатор Мариано Франциско. Для Павла такой целью был генератор фермы, от которого работало заграждение типа «купол», уже развёрнутое «крысами» над своей импровизированной базой. От этого же генератора, скорее всего, подзаряжались сейчас до зелёных индикаторов, в ускоренном режиме, те «мачете» Альянса, которые террисам удалось эвакуировать с «Девы Марины». Рязанцев прекрасно понимал, что их сейчас развернут до штурмовой версии, нагрузят под завязку всем, чем можно, после чего бросят на кубанских ополченцев Зиньковского и Одинцова.

Времени не хватало катастрофически. Счёт шёл, возможно, на минуты. Как только «мардер» подошёл к небольшому особняку неподалёку от кристального корпуса фермы, и ещё не коснулся земли траками своих спрятанных в режиме полёта гусениц, из него начали прыгать «гиены», получившие короткий приказ Рязанцева:

– Обыскать дом.

Слово «быстро» произносить майору было излишне. Быстрее «гиен» Рязанцева, как он сам о них говорил, может быть только Франц фон Кассель, этот его новый друг-остзеец всё ещё не доверявший ему, и смотревший на всех, такими же, как у него самого когда-то, тоскливыми волчьими глазами.

Обыск фермы не дал ничего из того, что искал майор Рязанцев. Вместо этого Рязанцев получил проблему в виде худого белобрысого мальчишки, которого Гюнтер Лютьенс нашёл в доме, принёс и поставил перед Павлом. На мальчике была странная рубаха с нелепыми длинными рукавами. Мальчишка совершенно не входил в планы операции.

– Ты кто? – спросил Рязанцев, с досадой думая о том, что время быстро уходит, а мальчишку бросить нельзя.

– Сашка, – пожав плечами, ответил мальчик лет тринадцати-четырнадцати, глядя на штурмовиков в чёрно-белых доспехах, окруживших, и разглядывавших его с интересом. Он посмотрел, с недоумением, широко раскрытыми синими глазами и спросил:

– А вы имперцы, да?

– Русские мы, – ответил ему Рязанцев, и потянулся рукой, чтобы погладить мальчишку по белокурой голове, но мальчик отшатнулся, глядя с недоверием, – Меня, например, зовут дядя Павел, – сказал Рязанцев, раздумывая, как побыстрее завоевать доверие этого мальчика. Оставлять здесь его было нельзя, брать с собой – тем более.