Анна Князева - Самоубийства. Суициды ради денег, криминал

Посвящается Кириллу,

убитому психиатрической манипуляцией

насильственной смертью

Татьяна

Большой город ладьёй пролегал ядовитостью к своим жителям, иногда являясь многим злобной змеёй. Кирилл встречал очередной добрый день с большими сожалениями от постоянных мук от очередной неудачи… Он брёл к своему врачу со смертельным заболеванием в которое свято верил от того, что жить ему всё равно не попускали. Постоянно перед ним проходящая мимо него им недовольная толпа общества, что его вообще открыто игнорирует. Он шёл по ровной алее к больнице, словно в клетке холодного времени, что уже грозилась стать вечностью его даже действующих мучений. И умирающий врач с той стороны, что неведома Кириллу, проливает слёзы его проклятья вечной смерти в темноте. Около больницы он просто поздоровался с девушкой, наивно спросив, зачем она именно там стоит, не заходя.

– Я совершала две попытки суицида, – ответила она ему, – однажды, когда я влюбилась и этот мужчина надо мной посмеялся.

– Кто этот мужчина? – спросил её Кирилл.

– Мой знакомый, – ответила девушка, – сначала говорил, что любит в попу так, что готов в неё залезть, а потом посмеялся вместе с моими друзьями и коллегами, и полил меня грязью…

– А недостатки у него достаточно навязчивые, – подметил Кирилл, – ну неизбежно ты таких грамотней.

– Что ты сюда нагрянул-то? – спросила она парня в очках.

– Вот… – запнулся Кирилл, – ищу способ уйти к своей лучшей подруге, которая сделала подлость.

– Мой бывший тоже ушел к моей лучшей подруге, – сказала она.

– У нас у обоих есть подруга, которая сделала подлость.

Если бы они ответили друг другу подробнее, окружающий их ужас грянул бы им Анубисовой тайной их «я». Немой совместный вход внутрь здания с галантностью обоюдной. Психбольница и инвалидность. Предупреждение для них было бы излишним со стороны любого в их отношении. Годы депрессии.

– Еще меня обманывали, – сказал я ей, – он мёртв просто.

Судить их адекватность мне привычно перед очередным отправлением на «тот свет». Не один раз уже я этом наживался… Потом из-за болезни они мстят мне… Пациентка совершила суицид через три месяца после моей с ней беседы… Сейчас мне 40… У меня нет никого кроме шантажистов и террористов со мстящими мне в темноте пациентами. Одна их моих пациенток через всех террористов пришла ко мне как-то в гости и травила:

– У меня хороший муж, любит меня, – танцевала она мне пафосно танец моих сожалений, – я организовала свое небольшое дело.

– У вас при том теперь настоящие друзья? – спросил я у неё.

– Нет, – ответила она мне, – зато у меня нет депрессий и я живу полноценную жизнью.

Власть врача после работы на власти очень тяжела. Я каждый раз после ухода от моего посещения в гости моими бывшими пациентами лишь вздыхал, что, ещё жив. Восток часто являл мне осиновый кол моего будущего от их проклятий. И снова пациентка с деньгами ко мне пришла, лишь сказав на прощание:

– Я счастлива.

Однако то парень Кирилл постоянно не выходил у меня из головы. Только я о нём задумывался, как следующая живая бывшая пациентка ко мне в гости:

– Есть хоть вы на кризис у меня, а мой бывший один таскается и подруга одна.

– Немецкий не учат, вот у них ничего не получилось… – объяснил ей я, – и по жизни они никто… Вот…

– О, чуть не забыла! Ещё у меня есть подруга и у нее сахарный диабет, с 5 летнем она стажем болезни; 5 лет и живёт у нее мужчина есть для души, – продолжила она рассказ о знакомых, – она родила для себя ребенка, довольная и счастливая женщина, только как быть её ребёнку вопрос сложный даже для меня.

– Вот… – только начал я, но она меня перебила.

– У другой подруги куча болячек и эпилепсия, – продолжила та самая девушка, с которой я говорил о Кирилле, – водит машину и работает, и сажает огороды… За неё умирают поклонники. Она в 40 лет растит дочку. Как робот. Долгожданную…