Анна Ледова - С мейсе Райкконен что-то не так

Так себе выдался денёк.

Да ладно, препаршивый был день, чего уж.

Во-первых, рыжая грива с утра вилась мелким бесом, а признак это весьма поганый.

Во-вторых, меня чуть не обокрали самым наглым образом.

А, в-третьих, ответка за одну невинную вчерашнюю шутку мне прилетела до того изощрённая и мерзопакостная, что хоть рот себе зашивай.

Ну, вот как после этого было не жахнуть стопку у Козюли? И ровно в этот момент меня и застукала хозяйка. Благонравная госпожа На́бода на дух не переносила спиртного и от своих жильцов требовала только одного: не являться в съёмные комнаты под мухой и после полуночи. Иначе до свиданьица. Оплату и залог не возвращаем, это и в договоре прописано. Мелким шрифтом, читать внимательнее надо.

Сейчас была четверть первого ночи, а я только что опрокинула в себя фирменную настойку Эрха Козельского. И сразу наткнулась на ошеломлённый взгляд его сестрицы, Набоды Козельской. Хозяйки той самой уютной квартирки с настырциями на окнах, что я снимала последние полгода.

Нет, ну правда, как можно требовать от своих жильцов немыслимого, когда твой собственный брат держит в соседнем доме «наливайку»?!..

Это просто какая-то наглая схема отъёма денег у ответственных квартиросъёмщиков! Ну ладно, чуточку безответственных. Но не выгонять же на улицу из-за пятнадцати минут опоздания и крохотной стопки сливовицы!

С видом монашки, узревшей пьяную блудницу, госпожа Набода демонстративно схватилась за раненое сердце и застонала подстреленной чайкой. Впрочем, душевные страдания её продлились недолго и уже через несколько секунд она прошипела:

– Вот уж от вас никак не ожидала, ме́йсе Райкко́нен. А казались такой приличной жиличкой…

– Давайте, может, вы мне выпишете штраф, сделаете выговор, да и забудем? – устало потянулась я к кошелю.

– Чтобы квартиру освободили к семи утра, – процедила Набода.

– А двойной штраф? – с надеждой крикнула я в удаляющуюся спину. – Или аренду можете повысить! А хотите, лестницы бесплатно мыть буду? Три недели! Нет, шесть!..

Оскорблённая в лучших чувствах хозяйка даже такое щедрое предложение проигнорировала.

– Да чтоб тебя саму даже с простой воды развозило пьянее пья… – тут я с силой хлопнула себя снизу по челюсти, едва не прокусив язык.

Нет, хорош на сегодня.

А после вздохнула и потребовала у Козюли чего-нибудь покрепче и поприличнее его обычного пойла. Раз уж теперь без разницы.

С бутылкой неожиданно неплохого вина я завалилась на кровать у окна, не раздеваясь. С тоской взглянула на расписные горшки на подоконнике. Чокнулась с горшком настырции. Расчувствовалась. Обрадованная нежданному вниманию настырция тоже. Высморкалась в цветастую занавеску. За эти деньги Набода себе новые купит. За три недели вперёд уплачено, недавно только месячную аренду вносила. И не вернуть же теперь.

А я, можно подумать, в благотворительницы записывалась.

Не придумав более изощрённой мести, остатки вина я вылила в горшок с подсохшей наплюмерией, ей лишняя влага не помешает, а за ночь как раз из почвы в бутоны поднимется. Вот, получи-ка, Набода, с утра освежающий душ из винишка. А пустую бутылку я демонстративно водрузила на подоконник.

Но хмель облегчения не принёс, наоборот, обострил воспоминания о случившемся. И снова передёрнуло. Нет, ну это ж надо было такой загогулине случиться… Я честно попыталась перекрасить эту остаточную дрожь в праведный гнев и отвращение, но, откровенно говоря, выходило не очень. Удовольствие – оно удовольствие и есть, как эти судороги потом ни обзывай. Оргасмус, если по-учёному. Тьфу ты, блин.

А ведь были с утра нехорошие признаки, когда те же волосы кучерявиться начали. Но что за безобидную вчерашнюю шутку мне такая поганая обратка прилетит – в страшном сне не могло присниться.

Но два часа назад я этого ещё не знала, а потому с чистой совестью пробиралась впотьмах к заброшке.

Эрба-кристаллы я пасла уже вторую неделю. Дрянь это такая, что прорасти может в самом неожиданном месте. А там – кто успел, тот и съел. Люди от жадности срывают их совсем крохотными и бесцветными, пока вокруг другой пакости из Разнотравного мира не наросло или иные охотники за лёгкими деньгами не заприметили. Но даже за такие – незрелые, с полногтя величиной – на чёрном рынке отваливают пару сотен монет. Мои же красавцы вымахали уже размером с крупную черешню и налились изумрудной зеленью. Ровно три штуки. А это – маленькое, но весьма нелишнее состояние.