Артем Подольский - Романтика, 21

Москва – великий град,

Столица и глава России,

Ты – третий Рим, или Царьград,

Я описать тебя бессилен.

Уже давно сбежала ты

С семи холмов первоначальных,

Где Кремль, соборы и дворцы,

Где русский дух неисчерпаем!

Ты многих видела, Москва!

Ведь пировал здесь Долгорукий,

Царь Грозный, Петр, Пушкин, Ленин,

Под звуки быстрые мазурки

На балах танцевал Онегин…

Всех перечислю я едва.

Царей к престолу ты вела…

Хранятся прочные архивы

В кремлевских стенах, в Грановитой

Палате и в колоколах.

Не сбились Спасские часы

Перед лицом Армад, их строем!

Была ты городом-героем,

Ключом к спасению России!

Поныне строишься ты вширь!

Разбила в парковых экспромтах,

В развязках прямо к небоскребам

Ты свой невероятный мир.

Москва, Москва, моя любимая столица,

России первый град священный,

Ты и истории страница,

И город лучший современный.

Ты сквозь атаки темных лет

Как мост по времени простерлась,

Москва, даю тебе обет —

Тебя любить, хранить и помнить.

Беззаботно стою на набережной

У вздремнувшей Москва – реки,

Стая уток, весьма вальяжная,

Ловит солнечные блики́.

Заплескав их волнами, катеры,

Уплывают за дальний мост,

И студенческая alma-mater

Ловит шпилем сплетенья звезд.

Времена настают хорошие,

Этот день ни на что не похож,

Только ходит вокруг заросшая

Эталонная молодежь!

Проходящая мимо парочка

В поцелуе зависла вдруг,

Улетает цветная бабочка

С чьих-то ласковых детских рук.

Вдалеке на зеленой лавочке

Лист газеты откинул вниз

То ли чей-то богатый папочка

То ли просто чудной эскиз.

Воздух мая темнеет сахарно,

А я встану на грунт пылить.

Унесенные змеем планерным

Вихри неба готовы взвыть!

Камень, брошенный к солнцу, вни́з летит

И взрывает речную гладь!

Отраженье берез не вырядит,

Но в глазах начинает таять…

Это Жизнь, без концов зависшая,

Над просторами в виражах,

Это музыка, остановившая

Беспощадный секундный шаг!

Дорога пыльная дышать мне не давала,

И солнце, сквозь стекло, прогрело волоса,

Москва не двигалась и выхлопью плевала

Особенно вторая полоса.

Автобус, пассажирами не полон,

Растягивался в свой комбинезон.

Рабочий, в шапочке, задумчив, полусонный

Опять ровняет городской газон.

Теснеются глумливые портреты,

На перекрестках посреди болот.

На них обрушились гуляющие ветры.

И всех куда-то в сторону несет…

Диапазон прикованного взгляда! —

И я не узнаю смешные лица,

Но замечаю – дьявол носит Prada

И с удовольствием гостит в моей столице.

А толпы потерялись в круговерти,

Спешат куда-то – только унесло бы.

Летают в воздухе замотанные черти

И все стихи покрылись сквернословьем.

И голову, как в детстве, байки мутят,

Пройдя насквозь четыре поворота,

Когда-нибудь куда-нибудь прибудет

Шальная мысль моего полета.

Но повторимые и смутные пейзажи

Все не дают вздохнуть прибывшим чувствам,

Увы, они покрылись легкой сажей,

Под хохот все прощающей мне музы.

Наводят мысли к странному раздумью,

И я пропал в одно чужое слово,

Наверное, вы скажете, безумье

Мешать картины города с … любовью.

Но я даю ответ вам ординарный —

Моя ассоциация сглупила.

Ведь глупость полная – судить людские нравы,

Тому, кто сам потомственный чудило.

Когда улиц коснулся зеленый свет,

Полумесяцем мягко отброшенный,

Загрустил в волоките своей человек,

Затерявшийся в нашем обществе.

Человек со своею мечтой о счастье,

Без особенной славы и без беды,

Не считающий нужным сверяться с часом

Городской равнодушной к нему среды.

По знакомой дороге, плащом укрыт,

Проходил он, обескуражен

Неприступным оскалом холодных плит

Занавешенных мглою башен.

И от этого всякий земли холодок

Перед ним неизбежно маячил,

И дорог параллелей электроток

Тротуары ему оттачивал…

В сумерки, добираясь домой,

В ожидании месяца странного,

Все четыре тени за его спиной

Наблюдали за небом Канта.

Никому не враг, никому не друг,

Постигая свое одиночество,

Он стал маленьким силуэтом вьюг