Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – ландлорд

Несмотря на ранний час, припекает сильно. Небо из голубого стало белесым, морские волны катятся замедленно, отсвечивают оловом, но, когда копыта Зайчика застучали по деревянному настилу причала, я наконец рассмотрел сверху, что вода все-таки прозрачная, зеленоватая, а на далеком таинственном дне видны камешки и осторожно передвигающиеся крабы.

Яргард с мостика сыпал веселой бранью, матросы таскают связки канатов, рулоны парусов, что-то закрепляют, кто-то полез на мачту, на корабле предпраздничная суета, что значит – вот-вот попутный ветер наполнит паруса, корабль гордо и красиво помчится на другую сторону океана.

Первым меня увидел и узнал Сенешаль, закричал, замахал руками. Матросы остановились, глазея, да и есть, чего греха таить, на что: хоть Зайчик, хоть Пес, а главное – я, само совершенство…

– Сэр Ричард, – прокричал он издали, – неужто все бросите?

– Да бросать нечего, – ответил я.

– Не передумали? Теперь вы богаче иного графа…

– Я и раньше не был бедным, – буркнул я. – Или не верили?

Он развел руками.

– Да не то чтобы не верили, но в нашем деле нужно быть осторожным.

Пес первым вбежал на палубу, народ шарахнулся, а Зайчик взошел по сходням величественно, как царственный верблюд, остановился, спокойный и неподвижный, я соскочил, крикнул Яргарду:

– Приветствую, капитан! Я рад, что не опоздал.

Яргард облокотился о перила, глаза его внимательно изучили собаку, коня, потом вперил взгляд в меня.

– Через час отплываем, – сообщил он. – Если не успели с прощаниями, сожалею. Увы, упускать попутный ветер – грех. Такое морские боги не прощают.

– В море еще старые боги рулят? – спросил я.

Он поморщился.

– На всякий случай и с ними не ссоримся. Хотя стараемся быть хорошими христианами. Гез, покажи графу, где придется коротать путешествие. Не апартаменты, не взыщите…

– Все в порядке, – заверил я. – Я не родился графом.

Он кивнул.

– Да это видно…

– По чему?

– А как город на уши поставили. Весь порт только о вас говорит. Вы наш герой!..

– Ваш?

– Ну да, разве не будете строить новый и обязательно большой порт?

– Буду, – признался я. – Уже сегодня начнут! А куда поставим Зайчика? Это моя смирная лошадка.

– Вы лошадкой называете вот этого слона?

– Какой слон? – обиделся я. – Где хобот? Где бивни?

Яргард почесал в затылке.

– В самом деле, нет… Как я сразу не заметил. А по росту вроде слон.

За нашими спинами охнуло, матрос задрал голову, глаза выпучились, как у рака. Я взглянул в небо и тоже охнул. В синеве плывет безмятежно закрученная по спирали гигантская ракушка. В таких, но в тысячи раз мельче, живут морские моллюски. Волны в изобилии усеивают ими берега в час прилива. Только эта размером с авианосец и холодно поблескивает в лучах восходящего солнца вороненой сталью.

Мы ошалело провожали ее взглядами. Громадина уплывает в потоках воздуха неспешно, как облачко, как невесомый воздушный шар. Опустела тысячи лет назад, мелькнуло в черепе тоскливое. Умер не только экипаж, но рассыпались в пыль даже хитроумные двигатели… И не уплывает, просто ее уносит потоками воздуха.

– Почему?.. – прошептал Сенешаль. – Почему… не падает?

Для верхних слоев, сказал трезвый внутренний голос, где атмосфера пожиже, слишком тяжела, а для нижних – легка. Вот и болтается посредине, как говно в проруби. Кто-то уравновесил… или само так получилось…

Ракушка в недосягаемой выси прошла над бухтой, мы неотрывно смотрели вслед, как вдруг из поднебесья донесся далекий лязг, словно огромный небесный рыцарь застегивает стальной панцирь. Ракушка медленно повернулась на ребро, продолжая двигаться в потоках воздуха с громоздкой неспешностью дирижабля. Нижнее кольцо дрогнуло, удлинилось, добавились еще два, последнее широким темным раструбом нацелилось на проплывающую внизу землю.

Мое сердце отчаянно забилось. Тело на палубе, а душа подпрыгнула и, отчаянно трепыхая куцыми крылышками, взлетела и цеплялась за небесный металл, отыскивая дверь.