Ная Ревиоль - Революция абсурда

Ошибка. Протоколы безопасности включены. Рывок – нейроинтерфейс перезагружается. Я жив. Мерцает вывеска «Киберсоник». Каких-то пять метров я не дошёл. На Петровке обычно безопасно. На меня напали свои же – отщепенцы, разворошили провода в моей руке и выкрали биометрический репликатор. Перед выходом я скопировал на свои грешные пальчики отпечатки случайного младенца из взломанной базы детского дома, чтоб не светиться. Репликатор изменяет отпечатки, если на пальчиках биосовместимая кожа с возможностью кристаллической мимикрии. Спасибо, что не тронули тритиевые батареи. Три часа – столько мой мозг протянет без подпитки. После я уйду в спячку.

Никого не виню. Я и сам не безгрешен. Отщепенцы – мрачный голем у закона под носом, чтим только собственный закон: разорять, но не убивать. За жертвами следили. Повторное воровство не было редкостью, а киберрынок нуждался в постоянном потоке спроса. Поиски нового протеза неминуемо приводили сюда. Иногда получалось находить украденное и выкупать за приличные деньги. Мы все в одной упряжке.

Я на одну треть киборг. Вся экзотика спрятана под кожей. С виду я ничем не примечателен: кареглаз, черноволос. Волосы не мои, пересаженные: вряд ли после глубокого химического ожога стоит ожидать чудес. Благодаря доминирующей человеческой части я сохраняю гражданские права. Можно официально заявить в полицию о нападении и краже моего биометрического репликатора, но я не настолько глуп, чтоб плакаться в жилетку закона.

Спокойствие душит. Я напомнил себе несколько раз: «Здесь мутятся темы». Меня пробил ток. Контейнер… Грешу на тень, приглядываюсь – не показалось. Пломба сорвана! С осторожностью приподнимаю крышку контейнера – груз стырили, насыпали камней. Контейнер гремит, как ведро с гвоздями. Мне что, сплясать? Глаза сохнут, а руки дрожат, словно отбивая ритм дикой пляски. Сестра… что с ней будет? Ущерб заставят отрабатывать. Я взмок.

– Хватит, – произнёс я. – Лиц я не видел. Не отыщу. Если только… Пятьдесят на пятьдесят. А какие варианты?

На случай моего провала у заказчика припасена пуля с моим именем. Выкарабкаться – ещё не достижение. Мой социальный QR-рейтинг сольётся ниже нуля. Донорские органы – слишком шикарная задача для киберкурьера, который их теряет в драке с гопотой. А в уборщики трущоб тоже очередь. Будь селезёнка в контейнере отщепенцы могли вколоть яду в донорскую селезёнку. Они ненавидят толстосумов, а трудяг вроде меня считают мальчиком на побегушках. По социальному QR-коду я числюсь на службе городской доставки, а чистопородный отщепенец не таков: максимум он толкает незаконные прошивки для киберимплантов, поскольку стандартная сборка не учитывает индивидуальную биохимию покупателя и может излишне стимулировать выработку синтетических гормонов в подсаженной железе.

Репутация «Киберсоника» лопнула, раз отщепенцы так близко подобрались. Плевать, главное – вырулить заказ.

«Киберсоник» через фотограмметрический наружный считыватель распознал меня как элемент безопасный. Не факт, что после пристрастного допроса я бы выполз наружу. Корпорация отгораживалась несколькими уровнями защиты, и даже таких интеллигентных отщепенцев вроде меня система слежения могла оглушить. Дурдом начинался с первого этажа: ресепшн укомплектован пулемётом НСВ «Утёс» и радикальной девушкой в чёрной форме, переубеждающей рыпаться кого угодно одной лишь ангельской улыбочкой. Рабочие-киборги красили стены матирующей краской, чтоб затереть следы недавнего нападения.

– Подтвердите вашу личность, – кукольные пальчики перекатывали аэрозольную гранату.

Я не успел подчиниться требованиям девушки. Приближался боров средних лет в отглаженных брюках и с упорностью голодного глиста жевал сигару. Это Пронин – мой заказчик, гендиректор «Киберсоника». Он явился, чтоб уморить меня своим одеколоном и криком. Странно, почему столь влиятельный человек не прибегнул к теломерному омоложению. Думаю, после раза пятого надоело. Низы общества проигрывали смерти в первые сорок лет. Пронин же и через сорок лет ничего не потеряет: снимет челюстные протезы, на костылях дошкандыбает до клиники и вернёт себе молодость.