Александр Юдин - Разворошенное гнездо. Повесть

© Александр Юдин, 2016

ISBN 978-5-4483-0801-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

На улице была весна. Было светло, тепло и грязно. Дул слабый, но пронзительно-свежий ветерок. Мчавшиеся по дороге, мимо Дома печати, автомашины тянули за собой шлейфы рыжевато-серой влаги. Под ногами прохожих шуршала и чавкала крупнозернистая каша из снега пополам с водой. И жмурились заходящему солнцу женщины, ослепляя выглядывающими из-под пальто круглыми коленками, обтянутыми золотистым капроном.

Андрей постоял под навесом у подъезда, закурил. Но, сделав пару затяжек, поморщился и выбросил сигарету: обкурился, пока гнал в номер репортаж. Расслабленно заширкал по снежной каше к автобусной остановке. И вдруг будто кто-то дернул за рукав. Обернулся.

«Надя?!» – не поверил собственным глазам.

Она стояла за углом редакционно-издательской коробки, прячась от острого весеннего ветерка. Маленькая, аккуратная, с громадными серыми глазами. Он не сразу заметил ее. Чуть было не прошел мимо. И вот увидел. И остановился растерянно, глядя на нее, жмущуюся в капрончике на ветру. Глупо улыбался.

– Ты?..

– Как видишь, – с хрипотцой в голосе отрывисто сказала она, рассмеявшись. – Смотрю на тебя и думаю: заметит или нет?

Волнуется. Уж если в голосе появляется хрипотца – значит волнуется. Он сразу все вспомнил. Вспомнил ее всю и ужаснулся: как это он мог быть так долго без нее?

– Но… слушай, Надь… черт возьми, почему ты здесь? Почему не зашла?

– Да? А как я зайду? Кто я тебе?.. Вот я и решила: дай подожду маленько.

– Ну как же это?.. И давно ждешь?

– Да нет, не волнуйся, не так уж. С полчаса, может быть. Утром позвонила – говорят, к взрывникам каким-то смотался. «Будет?» – спрашиваю. «Обязательно», – отвечают. Позвонила после обеда – явился – не запылился, где-то тут, говорят, бродит. Вот я и пришла. Дай, думаю, подожду немножко – может, сам выйдет; а замерзну – в кабинет попрошусь погреться. Как видишь, – дождалась.

– Вот ведь… Надо же… – растерянно забормотал он. – Но как же все это? Слушай, Надь, какими судьбами?

– Да у нас тут НИИ отраслевой. Вот и приехала узнать насчет кое-каких разработок. Командировка, в общем.

Он наморщил лоб.

– Ваш НИИ?.. Что-то не припомню ничего подобного.

– Ну, не сам институт – филиал, небольшой.

– Разве что захудалый какой-нибудь, полуподпольный.

– Сам ты захудалый. А то ты уж все углы здесь обшарил, все узнал. Чего привязался? Приехала и приехала. Значит, есть какой-то филиал, пусть самый захудалый, – проворчала она.

– Хорошо, хорошо, есть какой-то филиал, и ты туда приехала по делам. И я рад, очень рад, что ты это сделала. А сейчас куда путь держишь?

Она неопределенно пожала плечами.

– А остановилась где?

– Да пока нигде. Успею еще.

– Чудачка. Так и без места можно остаться. Может, тебе помочь?

– Не надо. В крайнем случае в общежитии устроюсь. Гарантировали. От филиала.

– Ну, смотри.

– Смотрю, – загадочно улыбнулась она.

– Постой-ка, да ты, кажется, совсем замерзла. Идем-ка вон туда заскочим – в спортивный павильон, отогреешься. Заодно поглазеем. Ты любишь гимнастику? Там сейчас, кажется, гимнасты к соревнованиям готовятся.

Надя согласилась. Они зашли на балкон, где было тепло и совсем мало народу. Внизу резвились с мячами, лентами совсем молоденькие девчушки. Затренькал рояль – началось очередное выступление. Видно, это была какая-то местная восходящая звезда, потому что все девушки бросили разминку, замерев в самых живописных позах. А она, небольшая, компактная, плотная, но стройная, с забранными в маленький модный пучок светлыми волосами, азартно тянула ноги, делала стойки, шпагаты. Алая лента разнежившимся ужом ласкалась у ее вкрадчиво вышагивающих ног, то собираясь в эластичную пружину, то осторожно обнимая ее горделиво выгнутую грудь легкими кольцами. Она с упоением отдавалась своей роли обаятельной девушки, способной спортсменки. Она, кажется, чувствовала обращенные на нее восхищенные взоры, и это, наверное, придавало ей сил, и она вся с еще большим наслаждением упоенно резвилась с лентой. Она была погружена в себя, но глаза ее блестели, источая торжество, нескрываемую радость вдохновения. Это была бодрая, счастливая кокетливая козочка…