Лилия Подгайская - Разноцветные грани жизни

В пятом классе шёл урок биологии. За окном ярко светило весеннее солнышко, но строгая и даже чопорная Елизавета Анатольевна, учительница, была выше этого. Ну и пусть появившееся не так давно после хмурых дней солнце обманчиво сверкает, пусть свежий ветерок приносит откуда-то издалека будоражащие душу запахи, пусть глупые птицы заливисто щебечут о радостях любви, она не поддастся на эту коварную уловку природы. Вот уж нет! Она женщина грамотная, определённо относится к биологическому виду Homo sapiens, иначе говоря, человек разумный, и обмануть себя не позволит. Она хорошо знает, на собственном жизненном опыте убедилась – всей это красоте верить нельзя. Весна поманит-поманит, разнежит, расслабит, а следом жаркое лето испепелит все надежды, и потом холодная осень накроет всё нескончаемой пеленой дождя. И что впереди? Только мороз и снежные метели, гипертонические кризы и постоянные тянущие боли в правом подреберье? Нет уж! Её этими улыбками весны не задобришь. Стреляного воробья на мякине не проведёшь.

Кстати о птицах. Это как раз тема сегодняшнего занятия.

Елизавета Анатольевна поднялась из-за стола, расправила плечи и привела в порядок свою и без того безупречную осанку – нельзя ведь перед детьми свои, пусть и минутные, колебания показывать, они должны видеть учителя всегда сильным и несгибаемым. Ведь само слово «учитель» просто до самых краёв переполнено гордостью. «Да, было когда-то благословенное время, когда учителю внимали, ловили каждое слово, да оно кануло в Лету, – пронеслось в голове у женщины. – Этих же, слишком умных и самостоятельных, так просто слушать не заставишь».

Она незаметно вздохнула. Чувства – это тоже то, чего ученики видеть не должны. Учитель выше каких-то там чувств. Он – кладезь знаний.

Женщина величественно повела головой, на которой не слишком густые волосы лежали в строгом порядке, один к одному и были собраны в изящный узел на затылке.

– Сегодня, дети, мы будем говорить о птицах, – начала она.

Голос звучал уверенно и красиво. Её голос, несомненно, мог быть, и был предметом гордости для Елизаветы Анатольевны. Ведь для учителя так важно красиво говорить.

– Давайте вспомним, каких птиц мы видим вокруг себя в нашем городе, – предложила учительница, и дети загомонили.

Названия посыпались как горох из перезревшего и громко взорвавшегося стручка: воробьи, синицы, грачи, вороны, галки, голуби и даже сороки. Их ведь теперь тоже много развелось возле наших городских жилищ.

– Голубь – не птица, – раздался вдруг звонкий девчоночий голос.

Все обернулись к третьей парте ближнего к окну ряда. Ну конечно, это Санька Соколовская, она всегда что-нибудь интересное выдаст.

Елизавета Анатольевна изменилась в лице и ещё больше выпрямила спину, хоть это и казалось уже невозможным.

– Что ты говоришь, Соколовская, одумайся, – строго проговорила она, не забывая следить, чтобы голос по-прежнему звучал красиво, и в нём, боже упаси, не прорвались визгливые бабьи нотки.

– Голубь – не птица, – упрямо повторила девочка, – это летающая курица. Так мой папа говорит, а он знает всё.

Елизавета Анатольевна застыла в позе соляного столба и прямо задохнулась от возмущения. Во-первых, знать всё может только учитель. А во-вторых…

Но тут в классе поднялся такой шум, что она опешила. Кто-то кричал, кто-то смеялся, а кто-то нагло стучал ногами от удовольствия.

– Тихо! – во всю мощь своих лёгких закричала учительница и с ужасом услышала, как её голос сорвался на визг.

Этого унижения женщина стерпеть уже не могла. Пулей вылетев из класса, она походила минут десять по коридору, успокаивая и приводя в порядок растрепавшиеся чувства, и отправилась в кабинет директора. Анна Евдокимовна правильная женщина, она поймёт всё и сумеет поставить на место эту строптивую девчонку и её слишком умного папу.

Вечером за ужином Саня долго мялась, не решаясь передать отцу строгое приглашение от Анны Евдокимовны.