Маргарита Виноградова - Равновесие во Тьме. Писатель

Огромный зал в центре города, где собираются самые успешные, знаменитые, но до бесконечности несчастные люди. Приезжающие ораторы из других крупных городов. Толпа в ожидании очередной истории успеха, которая будет снята на камеру, чтобы ее легко могли найти в интернете для мотивации на великие подвиги. Я вижу перед собой свои детские фотографии, большой экран с презентацией, и нависающий над головой проектор в тени нескольких камер, направленных на меня.

– Ричард… – толкаясь, обращается ко мне незнакомая дама, которую я видел в одном телешоу. – Вас уже заждались! Как настроение у самого успешного писателя года!?

Мое сердце начинает предательски колотиться, танцуя ламбаду, зазывая каждую клеточку организма в пляс. Ноги, словно только что выбежали из ларька по производству сахарной ваты. Я ощущаю тело воздушным и липким, тающим под лучами палящего солнца. Улыбаясь, чувствую, как мышцы лица напрягаются. Будто натянутые гитарные струны, выдающие мелкую дрожь. Пот, стекающий по лбу такой же вязкий, как выжатый апельсиновый сок, выпитый несколько минут назад той самой незнакомой дамой. Нутро плавится под лучами славы и признания, а язык отказывается напрягаться, изо всех сил пытаясь лениво барахтаться, выдавая несвязную речь. Меня окутывает безграничное ощущение счастья, трудно передаваемое словами, но отчетливо отзывающееся внутри. Я нахожусь в иллюзорном полете, стирающем реальность, как мать, давно ждущая ребенка, наконец-то увидевшая на тесте две полоски. Озираясь вокруг, словно зверь, загнанный в угол, я вижу перед собой огромную толпу людей, целенаправленно пришедшую на встречу именно со мной.

– Осталось дойти до кресла, но ноги не двигаются, – произношу я вслух. – А если не получится, и я упаду посреди сцены?

В голове на огромной скорости проносится множество мыслей, а одна засела крепко, впиваясь в подкорку. Ожидая множество вопросов, я боюсь заявить о себе, как школьник, стискивая зубы. Сомневаясь в себе каждый день – сложно внезапно измениться. Сладкая паутина детских комплексов обмотала меня всецело, мешая шагнуть в проживание праздника, о котором я мечтал с раннего детства.

– В голове крутится какая-то муть, – тихо шепчу я, беря в руки микрофон, настойчиво вручаемый мне. – Иначе не назвать.

Люди из зала моментально окружают меня, а я пытаюсь рассмотреть всех, кто находился в первом ряду, не замечая и тени сомнения в моих навыках среди взглядов и часто моргающих глаз. Они томятся в ожидании, пока я поправляю темный, сшитый на заказ костюм, в предвкушении начала истории, изменившей мир.

– Та ночь, – робко произношу я, стоя на сцене, – осталась надолго в памяти. За окном ветер раскачивал ленивые стволы деревьев, а они, в свою очередь, били ветками по стеклу, возмущаясь вмешательству в их размеренную жизнь. В комнате было открыто окно. Маленький листочек, вырвавшись из неравной борьбы природных явлений, неожиданно оказался на подоконнике. Сквозь сон я приоткрыл один глаз и, увидев игры за окном, вовлекся в последний раунд. Мои мысли начали формировать рифмы. Не знаю, каким образом в детскую голову закралось стихотворение о ежике, которое я не смог записать.

– Как интересно,– произносит та самая незнакомая дама.– Продолжайте!

– Может, листок, попавший на подоконник, – говорю я, возвращаясь к воспоминаниям, – направил мое сознание к этому образу, а может возмущенные деревья подарили мне этот опыт. Не столь важно, хотя тот момент все еще тревожит память, возвращаясь одинокими вечерами, заставляя задуматься о прошлом, сидя возле камина.

– Ричард Прайс!– обращается ко мне молодой человек из зала.– А вы рассказали родителям о стихотворении?

– Я был талантливым мальчиком в детстве, – спешу я ответить на вопрос. – И, как всякий одаренный мальчик, оставил это в секрете, торопясь записать хотя бы пару строк почерком, который смог бы разобрать исключительно ребенок шести лет.