Сергей Ольков - Расследование

До утра было далеко, когда прозвучал телефонный звонок.

– Алло! Слушаю! – машинально произнес он. Почувствовал, как рядом, всем телом, вздрогнула жена. Её голос опередил его дальнейшие слова:

– Марк, ты неисправим! Как я понимаю твоего шефа!

– Извини, дорогая, – сонный, он вскочил с кровати и в темноте поспешно покинул спальню, прикрыв за собой дверь. Он опять разбудил жену, но что он мог поделать?! Над ним все посмеивались, а он за столько лет никак не мог привыкнуть говорить по хедфону согласно инструкции, которая не требовала ничего сложного. Надо всего лишь закрыть глаза и закрыть рот после звонка в голове, после чего вести мысленную беседу. У него не получалось. Никто не верил, что он не нарочно срывал постоянно совещания у начальника своими неожиданными криками «Алло! Слушаю!».

Шеф был зол на него. Молодёжь в отделе, которые учились у него работе, перенимали его опыт, каждый месяц получали премии и надбавки. Каждый год росли по службе. Ему всё это не «светило», пока он не научится жить как все, в ногу со временем и с хедфоном, даже если бы все тюрьмы города были забиты преступниками, которых он обезвредил.

Шеф был неумолим в своём стремлении сделать из него современного человека. Марк и сам был не против, но что он мог поделать, если при каждом звонке он не успевал закрыть глаза, а рот мгновенно кричал «Алло! Слушаю!». Наверное, это было на уровне инстинкта, привитого многолетней привычкой реагировать на выстрел в тебя. Видимо, так же точно он реагировал и на звонки в голове – мгновенно, помимо своей воли. Жаль, что молодой шеф не понимал этого. Одно время Марк подозревал, что ему неверно вшили чип и тот своей работой вызывает такую реакцию его организма на звонки. Но чип был вшит правильно. Он бугорком торчал во лбу в том же месте, что и у всех. Стандартная операция. Дома тоже были проблемы от его такой «неуклюжести». Жена пыталась спать отдельно, но каждый раз оказывалась рядом во время очередного звонка.

Не успел он прикрыть дверь, как услышал голос, от которого бросало в дрожь всех офицеров Министерства молиции при всех их наградах и при парадной форме одежды. Он, стоя в трусах и майке, просто вытянулся в струнку. Он не мог не узнать этот голос, потому что со своими сослуживцами и начальниками слышал его чаще, чем видел хозяина голоса. Министр раз в месяц проводил из своего кабинета в столице селекторные совещания с городскими управлениями. От железных ноток министерского голоса как струны лопались нервы виновных в его гневе за допущенные ошибки.

– Марк Гулин? – вопрос прозвучал резко, не в воздух, а сразу в мозг, оттуда разбегаясь по телу, заставляя руки вытягиваться по швам, а ноги выпрямляться по стойке «смирно». Марк не считал себя рьяным службистом, всё получилось непроизвольно.

– Вы что, спите?! – последовал новый вопрос таким тоном, что не могло быть и речи о напоминании времени суток. Кто бы захотел объяснять роботу вкус пива? Марк был не из таких.

– Нет. Никак нет! – для пущей убедительности добавил он громко.

Это очень кстати, что Вы не спите. Ваш шеф назвал Ваше имя. Поэтому я звоню Вам. Он ждёт Вас в машине. Внизу, у вашего дома. Спускайтесь вниз. Не буду Вас отвлекать. В курс дела Вас введут. Успех дела зависит от Вас. Утечка информации – это моя забота. Меры приняты. Надеюсь, что с наступлением дня в этом смысле ничего не изменится и журналисты будут получать только нужную для безопасности государства информацию. Ни одного контакта с прессой. Это не Ваша забота! Всё! Конец связи!

Голос в голове исчез так же внезапно, как и появился. Его эхо ещё разносилось по телу лёгкими покалываниями в руках и ногах от схлынувшего напряжения.

– И почему я не пошёл в кулинары?! – наконец позволил себе Марк этот вопрос, как обычно по ночам, в минуты таких принудительных пробуждений. Он, действительно, мог стать потомственным кулинаром после того, как двадцать лет назад закрыли их Архитектурное Бюро.