Алекс Дипси - Рана Хаоса

Ледяное дыхание Исландии просачивалось сквозь двухкилометровую толщу базальта, напоминая о вечном холоде за пределами комплекса «Хейм». Но здесь, в сердце искусственного мира из полированного металла и жужжащих серверов, царила стерильная жара напряжения. Воздух гудел низким, нервирующим гулом самой мощной машины человечества.

Доктор Элда Хауг сжала в руке пластиковый стаканчик с остывшим кофе, словно это был амулет против надвигающегося безумия. Её взгляд скользнул по главному пульту оператора – ряду мерцающих экранов, графиков, напоминающих ЭКГ умирающего гиганта, и кнопке запуска, защищённой прозрачным колпаком, как священная реликвия.

«Три минуты до сингулярности», – пронеслось в голове. Не физической, а той, что они сами создали. Точки невозврата.

– Параметры в зелёной зоне, доктор Хауг, – раздался спокойный, слишком спокойный голос Лейфа Йоханссона.

Молодой инженер-оператор сидел, откинувшись в кресле, пальцы легко порхали над клавиатурой. Его уверенность резала Элду, как лезвие. Он верил в железную логику машин, в безупречность расчётов. Как же он ошибается.

– В зелёной зоне, Лейф? – Элда подошла к его консоли. Тень от неё упала на экран с графиком флуктуаций магнитного поля. Линия дрожала, как у человека в лихорадке, едва касаясь верхней границы «допустимого». – Видишь эту аритмию? Она была вчера. И позавчера. И с каждым циклом предзапуска – сильнее. Как зубная боль перед грозой.

Лейф усмехнулся, не отрывая глаз от экрана.

– Статистический шум, Элда. «Хейм» – не швейцарские часы. Это адронный коллайдер на стероидах, закопанный в вечной мерзлоте. Он имеет право поскрипывать. Главное – итоговые значения перед запуском стабилизируются. Посмотри сейчас. – Он ткнул пальцем.

Линия действительно успокоилась, замерла в середине зелёного поля. Слишком идеально. Слишком… мертво.

За спиной Элды раздался сухой кашель. Кадровый наблюдатель из Рейкьявика – мистер Торсен, безликий человек в безупречном костюме, пахнущий дорогим лосьоном и бюрократией. Его часы с платиновым браслетом тикали громче серверных вентиляторов.

– Доктор Хауг, – его голос был гладким, как ледниковая вода. – Мы соблюдаем график? Финансирование следующего квартала зависит от успешной демонстрации сегодня. Министерство ожидает подтверждения модели «Энтропического Сдвига».

Финансирование. Слово-кнут. Элда ощутила знакомый спазм в желудке. Они торопились. Гнали лошадей. Пренебрегали мелочами. А в физике, особенно на грани познания, мелочей не бывает. Бывают предвестники катастрофы.

– График соблюдается, мистер Торсен, – ответила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Но наука – не поезд. Иногда рельсы требуют… дополнительной проверки.

Наблюдатель поднял бровь.

– Рельсы были проверены лучшими умами и самыми дорогими компьютерами. Время сомнений прошло, доктор. Осталось лишь нажать кнопку и войти в историю. Или… – Он оставил фразу неоконченной, но смысл висел в воздухе тяжелее свинца. Или стать автором самого дорогого провала в истории страны.

Элда отвернулась, её взгляд упал на старый плакат в углу: схематичное изображение поля Хиггса – невидимого океана, придающего массу частицам. Кто-то подписал снизу корявым почерком:«Предел Хиггса: где масса встречает безумие».

Философская шутка физика-циника. Сейчас она казалась не смешной, а пророческой. Что, если они не просто изучают поле? Что, если они его растягивают, как тетиву древнего арбалета, не зная, каков предел упругости ткани реальности?

– Лейф, – её голос стал резким, как щелчок выключателя. – Дай мне последние данные по калибровке фокусирующих магнитов сектора Альфа. Те, что за час до этого.

Лейф вздохнул, явно раздражённый.

– Элда, всё уже сто раз проверено! Данные идеальны. Смотри. – Он вывел на экран таблицу цифр. Идеально ровные столбцы. Слишком ровные. Как будто их подогнали под ожидаемый результат, а не получили в эксперименте.