Christy Cher - Рагна-Рейская исповедь

Наступила зима, и мы наконец осели в долине Ветров, что у западной границы Норвилла. Находиться в постоянном движении – та ещё мука, но никто из нас не жаловался. Обрести дом на время зимовки было лучшим событием за последнее время. Друидам приходилось туго: каратели рыскали по Дориэндуну, и мне частенько казалось, что нас вот-вот схватят! Ни Джейм, ни Кэрол ни сумеют замести следы, и мы угодим в лапы Тёмного. Постоянное везение должно было когда-нибудь закончиться.

Я отложила кисть и всмотрелась в детали маминого рисунка. Лепестки эритуды показались мне темнее, чем на холсте, и я добавила немного молотого веричного вьюнка, собранного мной в Старолесье прошлым летом. Пальцы дрожали от холода, но я, стиснув зубы, продолжила работу, пока остальные приводили в порядок наше убежище. Весной, по решению Совета, мы должны были разделиться на две группы: первая вернётся в Старолесье, а другая осядет в Западном Доле, ближе к столице королевства. Это был рискованный шаг, но мы потеряли столько наших друзей, что отступить значило бы предать друидов и обесценить жертвы павших сестёр и братьев. В этой миссии я взвалила на себя слишком много, но тётя Сидни убедила меня в том, что я справлюсь. Она верила в меня, в успех нашего дела, и я не могла её подвести.

Ощущение покоя настигало меня лишь в часы работы, когда я посвящала себя перерисовке целебных трав, ядовитых растений и съедобных грибов из маминого потрёпанного альбома. Она погибла много лет назад, но я помнила её очень хорошо. Триш Этерман всегда ставила нужды друидов на первое место. Возможно, в глубине души я и таила обиду на маму, ведь мы так мало проводили времени вместе, но я тщательно скрывала свои чувства. Признаться самой себе в очевидном – это не такая уж и простая задача! Проще было уйти в себя, заняться любимым делом и не замечать ничего вокруг. Окружающий шум всегда мешал мне сосредоточиться на главном, а потому всё больше времени я проводила наедине с красками, маминым альбомом и своими работами.

Сильный ветер вновь заставил меня вздрогнуть, и я сильнее укуталась в шаль, мысленно надеясь на то, что она спасёт меня ночью. В отрядах карателей всегда были люди с даром, а потому Совет запретил нам разжигать костры. Ищейки чуяли стихию и шли по следам не хуже гончих. Нас спасали зелья, тёплая одежда да вера в сердце. Я вытащила флягу с огненным зельем, искусно сваренном на горной воде Данадой, и, слегка поколебавшись, сделала один глоток. Горло мгновенно обожгло, тело тут же наполнилось теплом. В отличие от мошенников, подсовывающих покупателям алкоголь, Данада, действительно, готовила наши тела к зимовке. Такие зелья имеют накопительный эффект, потому каждый час необходимо было делать пару глотков не только чтобы согреться, но и вспомнить нашу знахарку добрым словом, когда стукнут морозы.

– Лила, Лила! – раздался тоненький голосок Олли. Мальчишка взобрался ко мне по настилу и вцепился в руку, поторапливая. – Она вернулась!

– Ох, Олли. Из-за тебя я испачкала работу, – рассеянно вздохнула я в ответ, но парень меня, похоже, не услышал.

– Быстрее! Что ты копаешься?! Вставай, ну же!

Я заверила Олли, что спущусь быстрее, чем через минуту, и только тогда он от меня отстал. Прибравшись на импровизированном столике, я скрестила руки на груди и задумалась. Несомненно, Олли имел в виду её – Саванну Лавер. Эта незрячая девушка пугала меня до жути, но дети находили её милой. Она проводила с ними много времени, когда возвращалась с молчаливым Лотом в лагерь. Олли, похоже, и вовсе был влюблён в нашу таинственную союзницу. Он смотрел на неё глазами преданного пёсика, и, казалось, готов был выполнить любое поручение. Как Саванне удавалось находить общий язык с детьми оставалось для меня загадкой. Среди друидов она держалась особняком, разговаривала только с Кэрол, ужинала с молчаливым Лотом, а спать ложилась там, где никто из нас не сумел бы её найти. Со мной она заговорила лишь однажды, когда узнала о моей матери. Тогда её тёмные, как пропасть, ведущая в бездну, глаза обратились ко мне, и ощущение это было не из самых приятных. Она словно пыталась прочесть меня, как книгу, но это было невозможно! Разве может видеть та, что не имеет глаз?