Сергей Ростовцев - Пятикнижие. Тора без мистики

Любопытные концепции естествознания, и не только

Вообще, самое начало этой книги можно отнести к 1979 году. Тогда я, поэт, писатель, астрофизик и биолог эволюционист, получил в руки Тору и даже прочёл несколько глав.

Книга, как книга. Религии я, конечно в ней никакой не обнаружил. Словом «Бог» можно назвать всё что угодно.

Я материалист, но…. Например, Я недоволен, когда мне дорогу переходит кошка, когда я вынужден вернуться, возвращаясь я смотрю в зеркало, перед дальней дорогой я на минутку сажусь, плюю через левое плечо и расставаясь с близкими желаю им «Ни пуха, ни пера», а когда желают мне, посылаю к чёрту. Я встречаю новый год ёлочкой и шампанским, а голову года -21 Элула, поеданием головы рыбы и яблоком с мёдом. На Пасху варю крашенки, а на Песах ем мацу. На масленицу пеку (пока) и ем блины, а 9 мая иду гулять, одев на грудь георгиевскую ленту.

Можно ли меня назвать религиозным или хотя бы верующим?

А фиг.

Можно ли назвать древних русичей религиозными или даже язычниками?

А фиг.

То, что древние русичи персонифицировали силы природы давая им имена, не говорит ни о религиозности, ни о вере. Они не придумывали ни солнце, ни гром, ни дождь, и т. д. Всё это было. В это не нужно было верить.

Вот такую же картину я обнаружил прочтя первые главы Торы, и не сильно тогда об этом задумавшись. Ну, всё правильно. Как тогда видели мир, так и написали.

И так было до 1989 года, когда я, администратор школы еврейской традиции Днепропетровска, вместе с лидерами еврейской общины города, отправился на дарование Торы. Обряд проходил в Москве.

Поучаствовав в обряде до позднего вечера, мы отправились (нас отправили) в ешиву Кунцево переночевать. Наш поезд был на следующий день.

Ешива, это такая еврейская религиозная школа для старших. Обычная школа, это Хедер, и переводиться как комната. А ешива это как собрание.

Но когда мы всем скотом пришли в эту ешиву, стало ясно, что ночевать негде. Было два зала и стулья. Мы как-то, еле-еле разместились, и тут пришёл мальчик в форме ешиботника и сказал, что так нельзя.

Как нельзя?

Нельзя чтобы женщины спали с чужими (в смысле не мужьями) мужчинами в одной комнате. То, что эта комната зал, дела не меняло.

Но женщин среди нас было процентов десять.

И вот вся масса мужчин, стала размещаться в одном зале.

Мне досталось два стула, и разместив их рядом с каким-то шкафом, я попытался уснуть.

Но только я стал засыпать, и возможно даже задремал, ко мне подошёл мальчик в мундире ешиботника и сказал, что здесь спать нельзя.

Я, заспанными обалдевшими глазами оглядел площадь зала и понял, что места поставить мои два стула не существовало.

– А почему нельзя? – Спросил я

– Это арон сефер Тора.

Арон сефер Тора, это шкаф, где храниться свиток Торы.

Тут наш разговор прервал мужчина в чёрном лапсердаке и такой же шляпе как у парня. Потом я узнал, что это был раввин Пинхас Полонский.

– Ты видишь тут другое место, где он мог бы спать? – Спросил Пинхас у ешиботника.

Тот оглядел зал.

– В городе, где есть евреи, еврей не может спать на улице. Это важнее. – Сказал Пинхас парню и тот оставил меня в покое.

Я опять улёгся и попытался уснуть. Возможно я даже вздремнул, но спать на двух стульях тяжело. И я бросил эти бесплодные попытки и вышел в свежий московский рассвет. Уже начало светать.

И тут до меня дошло:

Тора, рядом со шкафом свитка, которой мне начинали сниться какие-то сны, написана языком. Просто языком. Ничего мистического в нём нет. А язык состоит из слов. А слово сказанное, есть ложь. Ложь, потому что абстракция. Можно только приблизиться к существу. Но говоря абстракциями никогда существа полностью не выскажешь.

И тут до меня дошло, что такое Тора. Тора древним мудрецом была адресована никому-то, а лично мне. Мне имеющему свой, отдельный взгляд на происхождение вселенной и теорию эволюции организмов. Ключ нашёл свой замок. И замок открылся.