В такое время, как нынешнее, кое с полным правом позволительно назвать самым продуктивным в аспекте исследования природы, время, когда правительства выделяют большие средства, – в особенности для научных путешествий, – а ученые жертвуют своим покоем и жизнью, в такую эпоху найдет свое оправдание и то предприятие, речь о котором пойдет ниже. Ведь в пользу вышеозначенного следует также принять еще одно особое соображение. Если обычный поход в горы дарит любителям природы высокое наслаждение и приносит пользу науке, и если хоть одна скала или небольшой холм, оставшиеся нетронутыми человеком, который лишает всё вокруг себя естественности, способны расправить крылья ясной души здравомыслящего наблюдателя, – то представьте, какие только радостные чувства не вострепещут в сердце христианина, когда он сумеет обратить свой взор на священную гору Ноя, коя одновременно совмещает в себе всю прелесть великолепной и столь долго скрываемой натуры с особенным интересом как к древнейшему памятнику и свидетельству величайшего всемирно-исторического события, так и к непосредственным действиям Бога для сохранения рода человеческого!

Столь возвышенная цель вполне справедливо могла бы выпасть на долю более достойного ценителя, нежели тому, кого к достижению этого удовольствия подталкивают случайные обстоятельства. Однако подобной научной экспедиции на Арарат препятствовали огромные трудности до тех пор, пока Арарат являлся своеобразным пограничным столбом^>2 между двумя странами, одна из которых была настроена враждебно к христианству; а натуралисты, соответственно, были вынуждены усмирять свою научную страсть, как это произошло со мной после того, когда уже 20 лет тому назад на Кавказе, на вершине Казбека, в то мгновение, когда с юга разошлись снежные буревые облака, в глубокой дали перед моими глазами возникла закругленная высокая одинокая снежная вершина, – по всей видимости, серебряный пик Арарата.

Следующая страница