Бом Томбадилл - Протокол Оккамма

Инна Крайнова проснулась от того, что кофемашина в очередной раз приняла её храп за голосовую команду.

– Запускаю перезапуск программы «Бодряк». Приятного падения давления, – бодро прогудела она и изрыгнула в чашку нечто, пахнущее одновременно кофе, тоской и студенческим общежитием.

– Чёртова ИИ-кружка, – пробормотала Инна, отодвигая волосы от глаз и глядя на экран, где бежал поток уведомлений. В одном из них мигал оранжевый треугольник с надписью «СИГНАЛ: НЕИНТЕРПРЕТИРУЕМЫЙ. УРОВЕНЬ УГРОЗЫ: ПОДСКАЗКА».

– Подсказка? Вы серьёзно? Что это за классификация угроз – из квеста? – Инна ткнула в экран. – Где «Босс», «Ловушка» и «Враги уже в доме»?

Окно увеличилось. На нём – набор цифр, символов, математических конструкций, не поддающихся дешифровке. Искусственный интеллект Центра назвал их «аномальной структурой», но отказался дальше анализировать. А на полях файла кто-то, явно не из сотрудников, приписал от руки: «Крайнова поймёт».

– Я. Пойму. – Инна выдохнула, как будто всё вокруг – это одна большая шутка Бога над логикой.

Она встала и включила свет. Её комната, официально именуемая «лабораторный отсек №12», на деле напоминала смесь библиотечной кельи, склада логических моделей и жилого помещения перфекциониста, у которого в душе поселился бунтующий анархист. На стенах – формулы, цитаты, портреты логиков, у которых был нервный тик с рождения.

На одной полке лежал том «Парадоксы и кофе: 108 рецептов для мыслящего утра», с закладкой на странице:

– 

«Если кофе испарился до того, как вы его выпили – возможно, это был чай. Либо кротовина во времени. Либо вы – формула.»

Инна взяла пальто, набросила его поверх пижамы и вышла. Она была женщиной, которую на кафедре называли «термоядерным аргументом» – не потому, что она спорила, а потому, что после её лекций многие забывали свои имена.

Космопорт «Гелио-Два» встречал её ветром, запахом реактивного топлива и вечной пылью. К ней сразу подошёл хмурый офицер с электронным планшетом и выражением лица, как будто кто-то только что перепутал формулу его брака.

– Доктор Крайнова? Я старший лейтенант Ротман, вас ждёт капитан корабля «Лезвие Бритвы».

– Чудесно. А корабль всегда так называется, или это просто настроение его конструктора?

– Он был назван в честь философского принципа. Типа… если есть две гипотезы, выбирай ту, где меньше глупостей.

Инна прищурилась.

– Ага. Надеюсь, вы применили это правило при найме команды?

– Нас нанимал ИИ. – Ротман пожал плечами. – Так что… нет.

Корабль «Лезвие Бритвы» оказался не столько звездолётом, сколько пародией на звездолёт, собранной учёными, инженерами, одним поваром, верящим в квантовую кулинарию, и логико-философским искусственным интеллектом, который отказывался выполнять команды без аргументации. Звали его ТЭЗИС.

– Приветствую, доктор Крайнова, – прогремел голос ТЭЗИСА, как будто читал лекцию перед восставшими чайниками. – Я обработал данные сигнала. Он не поддаётся формальной логике. Следовательно… возможно, это политик.

– Или бог, – добавила Инна. – Или студент, сдавший дипломную по метаматематике.

ТЭЗИС помолчал, видимо, впервые в жизни не найдя, чем парировать. Инна улыбнулась.

Она уже начала догадываться, что это будет поездка века.

– Прокладывайте курс. Мы идём в самое иррациональное место во Вселенной.

– Вы уверены? – спросил ИИ. – Последний раз, когда кто-то туда летал, он вернулся философом.

– Тем более.

И «Лезвие Бритвы» взревел, вскрывая тишину космоса. Началась экспедиция, где каждая аксиома могла обернуться пулей, а парадокс – космической аномалией.

Инна Крайнова уселась в кресло и сделала глоток из своей жуткой кружки.

– Ну что, Вселенная. Кто первый сломается – ты или я?

– Чтобы познать команду, надо сначала пережить с ней обед.

(Народная мудрость межзвёздных экспедиций)

Корабль «Лезвие Бритвы» несся сквозь гиперпространство, как бритва по небритому лицу Вселенной. На борту было всё, чтобы сойти с ума: стерильные стены цвета покаянной скуки, светильники, мигающие в ритме рассуждений ИИ, и запах. Запах… научного азарта, переработанного трижды.