Ринат Иксанов - Прокрустово ложе времени

В кабинете отчетливо пахло ушедшей эпохой. Само помещение, с облицованными темными панелями стенами и мебелью из дуба – массивным столом, креслом с высокой прямой спинкой, а также винтажными пресс-папье, письменным набором, прочими атрибутами советской бюрократической обстановки – все это будто перенеслось из шестидесятых прошлого столетия. Диссонансом в мизансцене был поясной портрет действующего президента государства, который улыбчиво, с обманчиво легкой хитрецой прищурившись, наблюдал со стены за беседующими мужчинами.

Один из них – генерал – лейтенант Литвин, – восседал на советском дубовом «троне» правителя кабинета, что однозначно определяло его статус и полномочия. Другой занимал один из ряда стульев у второстепенного стола, примыкавшего к основному, образуя монументальную букву «Т». Говорили мужчины негромко, использовали при этом простые, но очень емкие фразы. Именно так разговаривают профессионалы, способные в словосочетание, и даже в одно слово вложить глубинный, но не всякому понятный смысл. Эти двое друг друга понимали с полуслова.

– Операция на серьезном контроле. – Старший из собеседников еле заметно качнул головой в сторону портрета главы государства. – Ваша фамилия, Андрей Борисович, была указана безальтернативно. Так Он и сказал, мол, организацией займется генерал Заяров. В планшетном компьютере, который я вам передал, содержится вся необходимая для работы информация.

– Подробности? – на всякий случай спросил Заяров, хотя понимал, что подробностей не будет. – Странное какое-то дело, товарищ генерал-лейтенант. Мы же не рядовые бойцы – руководство все-таки. Как прикажете координировать действия личного состава? Тем более, если протокол инициировал Сам…

Левое веко генерал-лейтенанта, набрякшее от неизбежных на такой работе стрессов, да и возраста, дрогнуло в нервном тике. Александру Ивановичу не нравилось в этом деле вообще все.

– Подробности? Позже. – Литвин хотел потереть дрожащее веко, но, строго посмотрев на свою руку, сжал ее в кулак. Свое недовольство он выразил в по-старчески брюзгливом комментарии, – Ишь ты, подробности ему… А может мне ни кто их и не сообщал, а?

Внешне Андрей Борисович никак не выразил своего отношения к замечанию шефа, но подумал: «Так-таки не сообщал? А кто же тогда слушок про некую капсулу допустил? Или вы что-то не договариваете, Александр Иванович, или… Кто же тогда?»

Литвин тоже слышал историю о капсуле, но говорить об этом с Заяровым вообще-то не собирался. Да и что говорить, если услышанное им казалось голливудским киношным бредом! Якобы, некие археологи, копаясь по обыкновению в древних курганах, нарыли странный предмет, который они неизвестно из каких соображений назвали капсулой. Какая еще капсула?! Нашли очередной допотопный горшок из обожженной глины и, теша свое археологическое эго, обозначили его современным словечком… И эта самая капсула, как им почему-то показалось, являлась посланием. Посланием не кому бы то ни было, а самому… Самому главе государства – даже фамилия его на этом артефакте, говорят, была вырезана. Или вычеканена, выгравирована – не важно. И вот эти самые археологи, потрясая своей находкой, заявились прямиком в Москву, к самому президенту. Как они умудрились прорваться к главе государства и преподнести капсулу адресату? Да очень просто. На удивление просто. Самое интересное, что их, этих находчивых археологов, ждали. То есть, глава государства знал, что в один прекрасный день ему доставят эту «посылку» – именно об этом вполголоса пробормотал Литвину знакомый генерал из охраны президента. Только точная дата прибытия ученых с посланием из прошлого не была известна.