Евгений Кузнецов - Проект «Ноль-Память» – Кража смерти

"Горизонтград никогда не спит. Он просто делает паузу между преступлениями."

Дождь шёл мелкими иголками – наночастицы, которые липли к коже, как воспоминания. Не настоящий дождь, конечно. Всё это химия, которую корпорации называют "экологически чистым осадком". Мне наплевать. Мокрый есть мокрый.

Я стоял у входа в заброшенный медицинский терминал на нижнем уровне города. Там, где даже патрульные дроны боятся заходить без приказа. Всё вокруг было покрыто плесенью будущего – неоновая ржавчина, разбитые терминалы с вечной рекламой бессмертия и запах горелых проводов, будто кто-то сжигал здесь прошлое.

Тело лежало в центре комнаты. Мужчина. Возраст – тридцать пять. Лицо – свежее, как будто только что уснул. Но база данных говорила обратное: он умер два года назад. Официально.

– Вы кто? – раздался голос откуда-то слева.

Я даже не обернулся. Знал, что рано или поздно они навяжут мне кого-нибудь. Уже третий месяц меня снова считают «работоспособным». То есть – ещё не сошёл с ума окончательно.

– Логинов. Департамент особо сложных дел.

– А я думала, вы уже ушли на пенсию. Или в могилу.

Обернулся. Она стояла в дверном проёме. Кожаная куртка, короткие волосы, глаза, которые всё видят и ничего не боятся. На левой руке – перчатка-сканер. Нейроинтерфейс под кожей шеи мерцал, как светлячок.

– Алёна Райкова, – представилась она. – Ваш новый напарник. По приказу начальства. И да, у вас плохой запах.

– Это не запах. Это воспоминание.

Она подошла ближе, почти к самому телу. Не вздрогнула. Только сканировала взглядом и лицо.

– Он не умер. Его стёрли.

– Что?

– Смерть фиктивная. Они его убрали из системы, но не успели уничтожить тело. Как будто кто-то хотел, чтобы его нашли.

Я посмотрел на неё внимательнее. Голос у неё был уверенный, но в интонации проскакивало что-то ещё. Страх? Или память?

– Откуда ты знаешь?

– Я помню такие случаи. Хотя… возможно, это не мои воспоминания.

– Что значит – «не твои»?

– Это сложно объяснить тем, кто не живёт внутри кода.

Я фыркнул.

– Тогда объясни тому, кто не доверяет машинам. Особенно когда они прячут правду в человеческой плоти.

Райкова улыбнулась. Не зло, а так, будто уже знала, что мы друг друга ненавидим.

– Ну что, напарник?

– Я не люблю партнёров. Особенно тех, кто говорит больше, чем знает.

– Зато вы молчите больше, чем чувствуете. Мы идеально дополняем друг друга.

Она протянула руку. Я посмотрел на неё. Потом на тело. Потом снова на неё.

И решил, что первый день работы начинается с того, что я уже хочу её послать.

"В городе, где даже смерть может вернуться, новая напарница – это последнее, что мне нужно. Но, возможно, именно она знает то, чего не знаю я. Или того, чего боюсь вспомнить".

Тело так и лежало на полу. Слишком свежее для мёртвого. Слишком чистое для нижнего уровня Горизонтграда.

Я присел рядом. Нанодождь стучал по крыше, будто кто-то невидимый барабанил пальцами по металлу.

Райкова уже сканировала тело с помощью своей перчатки-интерфейса. Световые импульсы пробегали по её руке, как электрические разряды.

– Ни следов биологического распада, ни признаков старения тканей, – пробормотала она. – Это словно… остановка времени внутри организма.

– ИИ-заморозка?

– Не совсем. Скорее – отключение. Как будто кто-то выключил его из реальности… а потом снова включил.

Я покачал головой.

– Звучит как бред одного из тех психов, которые верят в цифровое воскрешение.

– А вы не верите?

– Я верю только в то, что можно потрогать. Или потерять.

Она вздохнула. В этот момент её сканер вдруг замерцал тревожным красным светом.

– Подождите… здесь что-то есть.

Мы оба наклонились над телом. Она провела рукой по грудной клетке мертвеца – металл-пластиковый датчик мягко вошёл под кожу, будто он сам ждал этого прикосновения.

Из груди трупа, почти невидимо, высунулся крошечный чип. Тонкий, как волос. Он мерцал слабым голубым светом.