Хлоя Орнус - Проект «Когда не было гаджетов». Книга 1. Из вагантов

«Здравствуй, университет,

мудрости обитель!

Здравствуй, разума чертог!

Пусть вступлю на твой порог

с видом удрученным,

но пройдёт ученья срок, —

стану сам учёным.»

Латинская песня вагантов в вольном переводе Льва Гинзбурга

– Лина, я не буду это есть! – лицо у Жеки обиженно вытянулось, когда на глаза ей попалась пустая консервная банка из-под скумбрии в масле, картофельные очистки, луковая шелуха и шипящая на плитке кастрюля.

– Тем проще! – ответила я.

За месяц студенческой жизни гурманские наклонности моей подруги были практически истреблены. Евгению я знаю как себя, с первого класса мы тянули школьную лямку. Я, Романовская Полина, считала себя закаленной натурой в любой бытовой ситуации, так как дома старшая сестра не позволяла править бал, и все мои капризы заканчивались раньше, чем успевали вырваться наружу. Жека, Женя, Женечка! Единственная доченька своих родителей, спортсменка, комсомолка, отличница и просто красавица! К моменту поступления в высшее учебное заведение питалась Жека исключительно маменькиными котлетками, пюрешками, домашними печеньями, вареньями и соленьями. Но, мой «кулеш из топора» за считаные недели победил все кулинарные шедевры Жекиной матушки. Голод – не тётка! Осталась самая малость – поставить к плите саму Жеку!

– Лин, а Лин, посуду я мою? – жаль было разрушать сытое Женькино умиротворение, но уговор дороже денег!

– Мур! – лениво отозвалась я, – давай помогу посуду отнести. Тебе «пчих колибри» взять?

«Пчихом колибри» мы называли вьетнамские сигареты с непроизносимым названием. Приличные сигареты в начале 80-х, да еще на периферии нашей необъятной родины достать было непросто. Выкурив этот вьетнамский самосад, насморк снимало как рукой. Таким образом, «пчих колибри» приравнивался к лекарственному препарату в период осенней непогоды, в ожидании отопительного сезона и новостей на табачном рынке.

* * *

Заканчивался сентябрь. Студенческое общежитие гудело и пухло. В «целовальниках» на всех этажах можно было круглосуточно слушать баллады о любви, родившиеся на уборке урожая. Наш первый курс послужил жертвой очередного эксперимента, на картошку нас не отправили. Приступив к учебе с первого сентября, мы с Жекой ходили на занятия, не успев толком узнать своих одногруппников. Симпатии и взаимное доверие рождались в реальном времени, в условиях, приближенных к боевым.

С утра светило обманчивое сентябрьское солнце, обещая веселое начало дня. В расписании занятий стояла пара уроков по физкультуре. Сразу три группы первокурсников высыпали на городскую набережную. Девчонки кокетливо поглядывали на парней, слушая задание тренера. Пацаны рьяно изображали бывалых спортсменов. В строю слышались шуточки, глаза блестели, расправлялись плечи, втягивались животы. Физрук скомандовал старт, и студенческий табун порысачил на дистанцию в пять километров, вдоль реки и городских скверов. В сентябре погода переменчива, и вот уже холодный ветер с реки обдувает разгоряченные лица, на асфальт падают первые капли дождя. Бег по лужам под дождем не приносил кайфа, и мы с Жекой решили сократить дистанцию, проехав обратный путь на трамвае. Такая гениальная идея посетила не только наши прекрасные головы. На остановке уже толпились взъерошенные горе-спортсмены. Мы узнали своих одногруппниц – Альберту Комиссарову и Софью Сафронову и, недолго думая, присоединились к их компании. Жека уже отвязала олимпийку, что болталась у неё на талии и предложила Альберте, физкультурная форма которой больше подходила для пляжа. Прибывший трамвай был практически пуст, раствориться среди одиноких пассажиров нашей компании явно не удастся. Проезд зайцами был возможен лишь одну остановку. Кондукторша неумолимо плыла в нашу сторону. Мне жутко не хотелось выходить обратно под дождь. По застывшим лицам Альберты и Сони было ясно, что денег в спортивных костюмах никто искать не собирается, даже для вида. Счастливая физиономия Жеки наводила на размышления, хотя отсутствие карманов на футболке и спортивках подруги явно свидетельствовало о ее неплатежеспособности.