Гумер Каримов - Пробуждение Тейде

Однажды я помог ему починить велик. Он сидел у подъезда, разобрав свой велосипед чуть ли не до винтика. А собрать, видно, было слабо. Мы провозились полдня, но довели его железную лошадку до ума: ход мягкий, руль послушный, всё подогнали под рост. Юрка сделал испытательный круг по двору и остался очень доволен. От радости он всё давил и давил звонок. Но вместо звонкой весёлой трели получался какой-то глухой металлический треск. Я попробовал было отрегулировать звонок, но Юрка послушал мелодичный звон и упрямо закрутил крышку, а когда услышал знакомый треск, удовлетворительно кивнул: самое то.

Я когда сижу дома и пишу, безошибочно узнаю по этому звяканью появление Юрки во дворе. И пришло в голову дать ему какое-нибудь прозвище.

Как-то он напросился в гости, и я подарил ему детский журнал «Крик-Крак». Юрка прочел его от корки до корки и сказал, что больше всего понравился Паучок Толерашка со своими короткими историями.

– Он так похож на тебя, – проговорил мальчишка, не слезая с велосипеда. – Можно я буду тебя так называть?

– Можно, – согласился я. – А твой звонок напоминает мне заводной ключ. Когда ты звонишь, мне кажется, что ты что-то заводишь. Ну, например, наш город.

– Как это?

– Как заводят часы. Можно, Юра, я тебе тоже дам прозвище, не возражаешь?

– Ладно, паучок Толерашка, не возражаю.

– Я буду называть тебя Заводной Ключ Города.

– Заводной Ключ Города?

– Да. По утрам своим звонком ты будешь заводить наш город. Чтобы он всегда жил.

– Понарошку?

– Да, символически.

– Тогда я согласен.

– Хорошо. Ещё увидимся, Заводной Ключ Города!

– Пока, Паучок Толерашка!

Жизнь когда-нибудь кончается, это правда. Ну а Смерть? Никогда не кончается? Все пятьсот шестьдесят лет, что он обитал здесь, ни на минуту не забывал, что когда-то жил на Земле. Там – пять веков – немыслимо много: живые руководствуются понятиями своих богов и муз, но даже для Музы истории Клио такой срок довольно внушительный. А здесь всё по-иному: что такое каких-то жалких полтысячелетия для Вечности? Ничто! Пшик!

И всё-таки взволновался, когда в его «богом забытую келью», не имеющую, однако, ничего общего с представлениями землян о жилище монаха, вошёл посланник в алом плаще, служитель Зура (Большого). Поклонившись Диндару – (Благочестивому), служитель передал ему хот – короткое послание, призвавшее его на аудиенцию по желанию Биека (Высокого). Сам факт очного приглашения по хот, с визитом служителя от Зура – говорил о чрезвычайности повода. Обычно все сообщения Диндар получал тривиальным телепатическим путём, поэтому содержание предстоящего разговора было ему неведомо. Впрочем, у Биека по-иному быть не могло…

Диндар «летел» на аудиенцию в связи с официальным поводом в белых одеждах. Никакого земного воображения и фантазии не достанет, чтобы описать то, что на Земле называют раем, эдемом… Кстати, там бытует иное прозвище – Вознесение, а Эдемом называют лишь верхний предел Небытия, таким образом, Ад – его нижний предел.

Страсти, наивно рисуемые на Земле о нём, сильно преувеличены: подобно тому, как даже на солнце учёные обнаружили тёмные пятна, так и среди покинувших Землю не бывает безгрешных людей, поэтому пугающие «Откровения» от Иоанна и «Семь кругов дантова Ада» – всего лишь «подготовительные курсы», чтобы подняться выше. За все пятьсот шестьдесят лет своего пребывания там Диндар ни разу не слышал слова Бог, его здесь все называли по-домашнему Ия – хозяин, а сына его Христа звали Исой или Высоким – Биек. Петра звали просто Ключником или Зуром – Большим. К нему в Приёмную и направлялся сейчас Диндар. Своё земное имя Благочестивый он сохранил благодаря не упорным молитвам и педантичному соблюдению всех постов, хотя всё это соблюдалось им примерно, а скорее благодаря уединенному образу жизни – отшельничеству, страсти к чтению и творчеству – ижату, и, может быть, своему необыкновенно высокому уровню интеллекта.