Валерий Шенк - Привратник

В темном, безжалостном космосе старый зонд, давно забытый всеми, продолжал свой бесконечный путь. Его обшивка была покрыта слоем космической пыли и метеоритных частиц, истертая временем и жестокими условиями вакуума. Поверхность его корпуса, когда-то гладкая и зеркальная, теперь представляла собой полотно со следами множества микротрещин и мелких вмятин. Тёмно-серое покрытие слегка искрилось, как если бы на нём отражались миллиарды звёзд, но не было видно ни одного источника света. Он был похож на древний артефакт, забытый и заброшенный в этом бескрайнем космосе, где время теряло свою силу.

Вокруг зонда, словно его немые спутники, парили метеориты – мелкие и большие, с их каменными и металлическими оболочками, стремительно идущие по своим орбитам. Некоторые из них, сталкиваясь друг с другом или проходя сквозь облака космической пыли, оставляли за собой слабые световые следы, едва заметные в темной бездне. Это были только краткие вспышки, почти незаметные в бескрайние пустоте, но их движение вызывало ощущение динамики и живого мира среди холодной, неизменной вселенной. Устаревшие системы зонда иногда пытались направить его по оптимальному пути, но с каждым годом эта настройка становилась всё более беспорядочной, как если бы он утратил связь с целью своего путешествия.

Неподалёку, в его поле зрения, висела планета, огромная и мрачная, как гигантская тень среди звёздного океана. Её атмосфера была разорвана, красная и оранжевая, с яркими вспышками в недрах, словно огоньки, горящие под серой плёнкой облаков. Вдали от неё, крошечными точками, мелькали другие миры – их орбиты непредсказуемы, как мигрирующие стада на дальних просторах Вселенной. Каждая планета была бесконечно далека, но при этом казалась такой близкой, словно искорка, которую можно поймать в руке.

Там, где звезды едва пробивали тьму, шла бесконечная игра света и тени. Космос был величественным, но пугающим, местом, где не было ни правил, ни границ. Он был таким же холодным и бесчувственным, как обшивка зонда – вечно скользящего по пустоте, без надежды на встречу с кем-то или чем-то. И всё же, несмотря на десятилетия пути, зонд всё ещё продолжал свой путь, немо наблюдая за миром, который когда-то, возможно, был ему предназначен.

Зонд двигался по бесконечному пути по пустоте, с каждым годом всё дальше удаляясь от тех звездных систем, которые когда-то являлись его целью. Сквозь стёртые годы и миллионы километров он мчался, как немой свидетель мира, в который не мог больше внести изменения. В его обшивке всё больше ощущалась тяжесть времени, и несмотря на его упрямую стабильность, внутри начинали пробуждаться старые механизмы – двигатели, давно забытые датчики, которые периодически срабатывали, давая слабые сигналы, что он всё ещё жив.

Вне его корпуса, сквозь ослепительное множество звёзд, медленно проходили десятки неведомых миров. Некоторые уже исчезли в пыль, другие, оставшиеся вдалеке, скрывались в туманных облаках газа, непостижимых и неслышимых, как древние существа, покидающие этот мир. Далеко-далеко, среди множества точек, парила планета, не принадлежащая ни одному из известных астрономам систем, её поверхность казалась покрытой какой-то странной туманной вязью, как будто сама планета сопротивлялась своим существованием.

Но тут, как часто бывает в этом безбрежном пространстве, что-то изменилось. Зонд вдруг ощутил неведомое, тяжёлое, странное притяжение. Сначала едва заметное, как лёгкое подёргивание, словно кто-то или что-то играло с ним, как с крошечной игрушкой в бескрайности. Это притяжение стало усиливаться с каждым моментом, не имеющим никакого логичного объяснения.

В его системах что-то загудело, старые индикаторы стали мигать, и один за другим начали отказывать датчики. Вместо привычного спокойного сияния звёзд, перед его глазами в небе возникла вспышка – яркая и ослепительная, как если бы сама вселенная решила осветить этот момент. Картинка внезапно стала размываться, системы перешли в аварийный режим, система забила тревогу – а затем всё поглотил тот самый свет.