Белла Фишелева - Природы вечный взгляд. Любовь и поэты

Неужели в истории подобное возможно снова и, может быть, не один раз?

Говорят, такие ещё есть и ныне, никчемные, бездарные, бессердечные, но они ходят в других костюмах и называются президентами.

Два высказывания великого поэта об одном и том же лице – царе Александре I. Четверостишием об этом монархе открывается частично расшифрованная десятая глава «Евгения Онегина». Она посвящена друзьям Пушкина, декабристам, и, начиная главу, поэт хотел, по-видимому, говорить о своём времени, поэтому не сказать о властителе огромной империи было невозможно. Сохранилось только это четверостишие, вся строфа неизвестна.

Но как выразительно то, что сказал Пушкин о царе! В словах из «Онегина» преобладает этическая характеристика Александра I.

Не царь, не император, а «властитель». В самом этом понятии сарказм: не о владыке громадного государства-империи идёт речь, а о таких, каких множество, в разных государственных сферах, и соответственно их положению подобных начальников иронически частенько называют владыками, властителями и т. п.

Далее следуют два убийственных определения: «слабый» и «лукавый». Слабый, т. е. ничтожный деятель эпохи, историческое ничто. А о том, что Александр I двуличен и способен лгать, «надувать», как определил это качество монарха один из русских, наблюдавших за царём на Венском конгрессе, знали многие его соотечественники. Автор употреблявшегося в народной речи слова настаивал на понятии «надувать», поскольку оно, по его словам, лучше всего характеризует эпоху Александра I. Видимо, этот человек исключал из оценки времени народный характер войны 1812-го года, после которой и случился этот международный конгресс в Европе.

Следующий момент четверостишия касается внешнего вида царя: «плешивый щёголь». Для нравственной оценки не очень, казалось бы, существенная деталь. П. Я. Чаадаев был абсолютно лыс в зрелые свои годы. Но этот мыслитель, друг Пушкина, интересовал поэта совсем другими своими особенностями. А личность Александра поэт целенаправленно стремится снизить и эстетически. Здесь интересен момент, отмеченный Ю. М. Лотманом, когда он говорил о данном месте 10-той главы. Учёный в своих комментариях к «Онегину» приводит слова Байрона из 16-ой главы «Дон Жуана» о русском царе, он у английского поэта «плешивый фанфарон». А. С. Пушкин читал «Дон Жуана» и внимательно, и восхищённо, так что, конечно, эту оценку, тоже беспощадно убийственную, краткую, но ёмкую, не просто принял к сведению, но, возможно, сопоставил её со своими эпиграммами на Александра I. Так или иначе, но сходство двух словосочетаний знаменитых поэтов явственно. «Фанфарон» или «щёголь»? Совершенно разные понятия или между ними есть общее? Первое, что их объединяет, это эпитет «плешивый». В сочетании с ним оба существительных лишаются какой бы то ни было положительной окраски, их смысл резко снижается, почти становится оксюмороном. Фанфарон – хвастунишка, лгун, бахвал, и чем же ему бахвалиться, что выставлять напоказ, если он уже немолод? Да и щёголю чем щеголять? Быть франтом, модником в немолодые годы смешно, тупо, а порой даже убого: ни в науке, ни в искусстве, ни в государственных делах никого не поразишь, не вызовешь симпатии. По поводу слов Пушкина об Александре: «враг труда» – комментаторы к «Онегину» говорят об известной современникам «лености» и «беспечности» царя, несмотря на властолюбие.