Римъ Эдельштейн - Приказано ликвидировать, или Ода уничтожителю

…

Коридор лечебницы в один миг наполнился многоголосым хором торопливых шагов. Первыми спешили взъерошенные люди в белых халатах, за ними – отряд рослых солдат с автоматами наперевес, чьи лица выражали непроницаемое спокойствие.

– Мы почти на месте. Готовьте нейролептик, – пробурчал мужчина в круглых очках, нервно моргая, словно это ему требовалось вколоть нейролептик (или транквилизатор).

– Всё готово, доктор, – как-то робко отозвался молодой парень, крепко сжимающий в руках серебристый чемоданчик. На его плече серым полотенцем лежала смирительная рубашка. – Вы уверены, что…

– Некогда! – внезапно рявкнул доктор, отчего молодой практикант едва ли не отпрыгнул в сторону.

Медсестра, идущая между ними, стреляла глазами то по одному, то по другому, изредка поглядывая на людей в камуфляже, жёстко шагающих своими чёрными начищенными ботинками. Её взгляд тревожно и беспрерывно метался по этим людям.

– Да не нервничайте вы так, господа, – басисто произнёс смуглый солдат в чёрном берете. – Это далеко не первый раз. Всё пройдёт гладко, я вас уверяю…

– Вы просто не видели, что здесь творилось, – отмахнулся доктор, который из всего этого консилиума был явно главным. – Мы его кое-как усмирили, а тут приходит новое распоряжение! Почему нельзя было сразу отправить его в ваше ведомство?

– Потому что были разбирательства, – процедил другой солдат, на чьём лице была чёрная маска и чёрные пластиковые очки на прорези для глаз. – Теперь мы можем этапировать этого психа…

Доктора резко остановились около очередной двери, обитой снаружи толстенным слоем белой кожи. Она была закрыта на широкий засов. Самый нервный – и самый главный – заглянул в квадратное окошечко, сделанное в середине этой двери. Стекло, кстати, было той же толщины, что и сама дверь.

– Мы пришли, – выдал доктор и на несколько секунд замялся.

– Да открывайте вы уже, чёрт бы вас побрал, – расслабленно настоял один из солдат. – Не мнитесь, всё будет нормально.

Доктор отодвинул засов и с усилием открыл дверь, будто весила она килограммов шестьдесят. Солдаты резко двинулись вперёд, чтобы оказаться в палате быстрее эскулапов.

– Спокойнее! – выдал нервный доктор, но на него уже никто не обратил внимания, все просто ввалились внутрь, как в последнюю маршрутку. Последнюю маршрутку не сегодня, а вообще.

Солдат в берете усмехнулся. И в этой усмешке неприкрытое самодовольство смешивалось с несказанным облегчением. Он смотрел сверху вниз на человека в наморднике, привязанного к своей кровати, хотя больше она походила на узкий стол посреди комнаты, что стоял лишь на одной ножке.

Человек на своём ложе резко напрягся, будто хотел подпрыгнуть, но крепкие ремни по рукам и ногам его удержали, хоть и беспокойно затрещали. Взгляд привязанного впился в лицо солдата. Его зелёные глаза горели таким свирепым огнём, что вояка почувствовал желание отпрянуть назад.

– Вот видите, – сказал он, пытаясь добавить в свой голос уверенности и ещё больше

самодовольства. – Лежит и встать не может. Теперь и будет в таком положении всю жизнь, весело, правда?

Человек яростно стал дёргаться на своём ложе, пытаясь разорвать свои путы. Все инстинктивно отступили на шаг.

– Нейролептик! Быстро! И смирительную рубашку! – заорал главный доктор. – Здесь вам не цирк!

– Здесь, – промямлил практикант и неуверенно протянул серебристый чемоданчик.

– Да открой ты его! – рявкнул доктор. – Скорее бы уже отделаться от этого…

– Кстати, – резко заметил солдат в чёрном берете. – Вы поедете с нами.

– Что?! – изумлённо воскликнул доктор и круто развернулся на месте. – Нет уж, это вы без меня…

– Нет, товарищ психиатр, – возразил солдат в маске. – У нас распоряжение. И возьмите с собой несколько санитаров покрупнее. Надо всё учитывать… Будете его успокаивать в дороге.

– Он и так будет спокойным, – сказал доктор, стараясь совладать со своим голосом. – Этот нейролептик заставит его обмякнуть на сутки, минимум… Бояться вам нечего…