Дарья Шмырина - Предел Сингхеймера

Каин Сингхеймер замер перед шлюзом корабля «Заслон-Χ», сжимая в ладони медальон с выгравированным именем дочери. Холодный металл впивался в кожу, напоминая: «Вернись. Во что бы то ни стало».

Каин сжал кулак. Лора осталась в Куполе-7, прикованная к аппарату, который глотал кредиты быстрее, чем кислород. «Один прыжок – и мы оплатим лечение», – сказали в «Заслоне». Контракт пах формалином и ложью. Но, разве у него был выбор?

Два года назад ушла жена. Тихо, во сне. Он даже не догадывался, что она заболела, так был занят работой, что не заметил. А чуть позже и Лора перестала дышать без фильтра. Он отнес ее и все свои сбережения в купол, но этого было не достаточно.

Два – три месяца и кредиты закончатся, сухо сообщили ему, а его дочь отключат от аппарата. А без него она не выживет. Время сейчас стало дороже денег.

Может так было и раньше, когда трава была зеленой, а небо голубым, когда мы думали, что играть в богов очень просто. И мы играли, и это было приятно. Мы ошиблись и теперь расплачиваемся. Торопимся жить, торопимся дышать, отравляя легкие и подставляя лицо радиоактивному ветру.

Но здесь, на орбитальной станции «Горизонт-7», даже время текло иначе – словно сама Вселенная затаила дыхание перед прыжком. Каин огляделся.

Корабль «Заслон-Χ» был стерилен и бездушен, как операционная. Воздух пропитался запахом озона и металла, а консоли, усыпанные рубиновыми лампочками, напоминали глаза хищника, следящего за добычей. Гипердвигатель, спрятанный за бронированным стеклом, булькал квантовой пеной – субстанцией, которая, казалось, жила своей жизнью, то сжимаясь в черный шар, то расползаясь щупальцами по стенкам камеры. На потолке висела голограмма Земли, но не той, что виднелась внизу, а идеализированной версии с лесами и океанами, словно «Заслон» подсмеивался над его надеждами.

Каин прислонился к холодной стене, пытаясь заглушить дрожь в руках. «А если не вернусь?» – мысль билась в висках, как пойманная муха. Он вспомнил, как подписывал контракт: сухие пальцы директора «Заслона», пункт 14 мелким шрифтом – «Обязательства аннулируются в случае смерти испытуемого».

Лора, запертая в прозрачной камере, махала ему на прощание, ее лицо – бледное пятно за толстым стеклом. «Они не станут её лечить. Сожгут, как бракованный чип». Гнев подступал комом к горлу, но тут же гас, сменяясь леденящим страхом. Даже если прыжок убьет его, другого выбора нет. Он сжал медальон, будто мог выжать из металла обещание: «Я вернусь. Мы увидим настоящие деревья».

– Сингхеймер, на связь. – Голос инженера Лирона пробился сквозь шум вентиляторов. – Квантовая пена стабилизирована. Готов стать богом?

Каин не ответил. Сквозь иллюминатор шлюза мерцала настоящая Земля – язвы мегаполисов, коричневые океаны, атмосфера, затянутая смогом, была похожа на гниющую пленку, особенно когда смотришь на нее сверху. Земля умирала, убивая и всех тех, кто когда-то рискнул сыграть с ней.

«Спасем их», – обещал директор «Заслона», вручая контракт на испытание нового гипердвигателя. «Один прыжок – и человечество получит звезды и шанс на новую жизнь».

Гипердвигатель «КС-9» напоминал спящего зверя – черный цилиндр, оплетенный фиолетовыми жилами плазменных трубок. На мониторе пульсировали данные: «Квантовая пена: 98% синхронизация. Предупреждение: кавитационные аномалии за пределами модели Сингхеймера».

– Запуск через десять, – сказал Лирон. – Держись крепче, пилот.

Каин вжался в кресло. Его скафандр, прошитый нейросенсорами, зашевелился, как вторая кожа.

Пять. В ушах зазвенело.

Четыре. На языке возник привкус меди.

Три. Экран заполнила квантовая пена – не вещество, не свет. Тьма, которая наблюдает за тобой.

Два. Каин вспомнил, как дочь смеялась, запуская бумажный змей в радиоактивное небо.

Один. Мир взорвался молчанием.

Каин закричал, но звука не было. Его тело растягивалось, сплющивалось, дробилось на атомы, которые тут же собирались вновь. Сквозь закрытые веки пробивался свет – невыносимый, живой.