← К описанию

Холли Ринглэнд - Потерянные цветы Элис Харт

Жизнь, судьба моя, радость, восторг и душа
Приближается… Розы бессонные
Шепчут: «Близко она! Как светла, хороша!»
И от счастия плачут, влюбленные.
«Слышим! Слышим!» – твердят георгины в саду.
«Поздно», – роза промолвила бледная,
А печальная лилия шепчет: «Я жду…»
О, спеши к нам, царица победная! [1]
Лорд Альфред Теннисон «Магдалина»

Публикуется с разрешения издательства Zeitgest Agency при содействии литературного агентства Synopsis

В переводе Юлии Змеевой

This edition published by arrangement Zeitgeist Agency and Synopsis Literary Agency

1. Орхидея «Красный клюв»

Значение: желание обладать

Pyrorchis nigricans | Западная Австралия

Цветет после пожаров. Вырастает из клубней, способных долго лежать в земле. Бледные мясистые лепестки с пурпурными прожилками. Расцветая, окрашивается в черный цвет: лепестки становятся как обугленные.

У окна обшитого сайдингом дома в конце улицы стоял стол, а за столом сидела девятилетняя Элис Харт и думала, как поджечь отца.

На столе из эвкалипта, который смастерил отец, лежала раскрытая библиотечная книга. Книга мифов об огне со всего света. Хотя с океана дул соленый северо-восточный ветер, Элис чувствовала запах дыма, земли и горящих перьев. Она шептала вслух:

Птица феникс ныряет в огонь, и тот поглощает ее целиком; она сгорает дотла и восстает из пепла, пережив обновление, преображение и трансформацию. Она меняется полностью, но остается собой.

Палец Элис завис над иллюстрацией феникса, восстающего из пламени: серебристо-белые перья сияли, крылья распростерлись, а голова запрокинулась. Он готовился запеть свою песнь. Элис отдернула руку, словно сверкающее позолотой красно-оранжевое пламя могло ее обжечь. Порыв свежего ветра принес запах водорослей; в мамином саду раздался предостерегающий перезвон ветряных колокольчиков.

Элис потянулась через стол и прикрыла окно, оставив лишь маленькую щель. Отодвинула книгу, по-прежнему глядя на иллюстрацию, и потянулась к тарелке с тостами, приготовленными несколько часов назад. Откусила намасленный треугольник и медленно принялась жевать остывший хлеб. Вот, допустим, ее отец тоже нырнет в огонь. Что с ним будет? Сгорит ли все плохое, а все хорошее останется? Преобразившись в пламени, станет ли он тем самым человеком, каким бывал иногда, – тем, кто смастерил для нее стол, чтобы она писала свои истории?

Элис зажмурилась и на миг представила, что бушующее море за окном – не море вовсе, а океан ревущего пламени. Достанет ли у нее сил столкнуть в него отца, чтобы пламя окутало его, как феникса из книжки? Что, если он выйдет из огня, встряхнет головой, словно очнувшись от дурного сна, раскинет руки и заключит ее в объятия? «Доброго тебе дня, зайчонок», – скажет он. А может, просто засвистит себе под нос, сунув руки в карманы со смешливой искоркой в глазах. И после этого Элис больше никогда не увидит, как его голубые глаза темнеют от ярости, как бледнеет его лицо, а в углах рта собирается слюна – пена белая, как его бледная кожа. Тогда она сможет сосредоточиться на своих делах и будет читать, откуда дует ветер, выбирать библиотечные книги и писать за своим столом. Преобразившись в пламени, отец Элис всегда будет касаться маминого беременного тела только ласково, и ее, Элис, коснется лишь нежная и заботливая отцовская рука. Но главное, когда малыш родится, он будет баюкать его, и Элис не придется лежать без сна по ночам и гадать, как защитить свою семью.

Она захлопнула книгу. От сильного хлопка завибрировал стол, тянувшийся вдоль всей стены ее комнаты. Над столом два больших окна распахивались в сад, заросший адиантумом, оленерогим папоротником и кристией обратносердцевидной – растением с листьями, похожими на крылья бабочки. Мать ухаживала за этими зарослями, пока ее не доконала утренняя тошнота. Не далее как сегодня утром она пересаживала рассаду кенгуровой лапки в горшки, как ей вдруг поплохело, она согнулась пополам и склонилась над папоротниками. Элис сидела за столом и читала; услышав, как мать тошнит, она вылезла через окно и спрыгнула на клумбу. Не зная, как поступить, крепко взяла мать за руку.

Следующая страница