Артур Тон - Посторонний шёпот: Дверь 37

Густые свинцовые облака, словно ватное одеяло, нависли над захолустным городком с говорящим названием «Давнолиместо». У подножия холма, на покосившейся остановке «Нулевая», ржавел дизельный автобус маршрута 73. Его облупившиеся бока покрывал слой пыли, а на лобовом стекле застыли подтеки от недавнего дождя.

В салон спиной вперёд медленно взбирался старик в выцветшем дождевике цвета болотной тины. Каждый его шаг по скрипучим ступеням напоминал движение часовой стрелки – размеренный, тягучий, будто время здесь истекло ещё в прошлом веке. За ним волочилась массивная чёрная дверь.

– Так, дедуль. Ещё чуть-чуть! – крикнул снаружи мужчина в замасленной комбинезоне. – И… И… Готово!

Старик, тяжело дыша, облокотился на поручень. Капли пота стекали по глубоким морщинам, растворяясь в седой щетине. Его взгляд скользнул по двери, занявшей два передних сиденья, будто безбилетный пассажир, затем перешёл на пассажиров. В салоне, пропахшем соляркой и затхлостью, сидели пятеро. Через проход – мужчина в потёртом пальто, сжимающий потрескавшийся портфель. Позади него шептались две девчонки в кислотных ветровках. На третьем ряду женщина с большой клетчатой сумкой сверлила его взглядом, словно он притащил в салон труп. В хвосте автобуса, поджав ноги, сидел юноша в кожаной куртке и со скучающим видом глядел в окно. Рядом спала пушистая серая кошка.

Свистнув пневматикой, в кабину ввалился водитель – рыхлый великан в комбинезоне, пахнущий луком и бензином. Мотор зарычал, двери захлопнулись, и автобус дёрнулся, заскрипев пружинами.

– Да не ужели? – резко бросила женщина, сжимая пальцы в кулаки.

– Вы уж извините меня, – тут же отозвался дед, обращаясь к ней, но глаза его оставались спокойными.

– Объясните, наконец, зачем вы эту дверь с собой везёте? Неужели нельзя было заказать доставку?

– Нет уж, – покачал головой старик. – Переплачивать – не моя привычка. Уж лучше сам донесу.

– Да какие там переплаты! В ваши-то годы таскать такую тяжесть…

– Не беспокойтесь обо мне, – усмехнулся дед. – На вид, может, и не скажешь, но сил у меня ещё – хоть отбавляй.

На этом закончился столь непринуждённый разговор. Старик встал с места и подошёл к водителю, держась за жёлтый поручень.

– Мистер Песчинка, – тихо сказал шофёр, даже не оглядываясь. – Можете не платить за проезд.

– Точно? – нахмурился он. – Тебе за это не влетит?

– Не беспокойтесь. Лучше поведайте нам свои истории. Все ждут.

– Ну что ж, – кивнул старик, оглядывая пассажиров. – Если не возражаете, начну вот с этой…

Во дворе шестиэтажного дома сгущались сумерки. На парковке одна за другой появлялись машины. Узкая улица наполнялась усталыми людьми, возвращавшимися с работы. Платон, вырвавшись из толпы, шагнул в сторону своего подъезд. Затхлый аромат старых стен и ржавых труб ударил прямо ему в нос. На первом этаже замедлил шаг, прислушался.

«Тук-тук».

Из тридцать седьмой квартиры послышались монотонные стуки. Юноша, не отвлекаясь, поднялся на третий. Открыл дверь в свою квартиру и захлопнув ее, прислонился плечом к холодной стали, вдыхая знакомый запах дешёвого освежителя с ароматом «морской бриз»

– Опять эти стуки… – он сжал кулаки.

Платон снял рюкзак, повесил куртку и разулся. На кухне поставил чайник. Достал из холодильника вчерашние макароны с сосиской, поставил в микроволновку. Пока грелось, закинул спецовку в стиральную машину и умылся. Сел за стол, но тут вспомнил:

– Чуть не забыл…

Молодой человек вскочил со стула и вернулся с толстым ежедневником в руках.

2 августа. Пятница.

Наконец-то настали выходные. Почему-то последние смены всегда бывают невыносимо долгими. Как же я устал. Сегодня пришлось таскать чугунные задвижки для нового трубопровода. Вот думаю, может, найти другую работу… Хотя здесь неплохо платят. Надо хорошенько всё обдумать. Только потом.

Что делать на выходных? Может, выбраться куда-нибудь? С другой стороны, как же не хочется спускаться. Вот уже пятый день из 37 квартиры доносятся стуки, и каждый раз, когда я прохожу мимо. Не знаю, кто там живет. Может, дети так дурачатся, но это уже начинает раздражать. Особенно когда уставший возвращаешься домой.