Вячеслав Репин - Последняя охота Петра Андреича

Утро выдалось непогодистое. Низкая облачность, ожидаемая на ближайшие дни, затянула московский регион еще с вечера. Грозовой фронт держался ниже обычных показателей, на ближайшие часы прояснений не обещали, ожидались сильные осадки, грозы с градом, со шквалами и резкое похолодание.

Такие метеосводки с четырех утра получал штабной дежурный. Часть этих сведений приходилось отсеивать. Другие передавались дальше. Распоряжений о возобновлении штатного режима полетов так и не поступало…

Городские окраины застилал туман. Ночной мрак оставалась непроглядным, рассвет даже не чувствовался. В рваном грузном месиве осенней ночи что-то шевелилось и переворачивалось с боку на бок, словно большое, по неосторожности разбуженное животное. Насыщенный осенней прелостью воздух обжигал свежестью и еще чем-то острым и неприятным…

Несмотря на приостановку полетов, оживление перед летным полем царило обыденное задолго до рассвета. В начале седьмого диспетчер дал согласие на прием транспортного борта, запросившего разрешение на посадку вне графика. Приземлившийся армейский «туполев» вывернул с посадочной полосы, вплыл в зону освещенных стоянок и еще не успел вырулить на отведенный ему квадрат бетона, как из бокового входа в служебные корпуса высыпала группа солдат.

Подтянув хвосты и сгруппировавшись, рота обогнула газоны. На плаце перед ангарами офицер разбил подразделение надвое. Два взвода направились вместе с ним в сторону прибывшего транспортировщика. Остальные двинули врассыпную к открытому ангару на помощь уже задействованному там отделению.

Дежурное отделение подняли на ноги среди ночи для подготовки срочного рейса, который планировали отправлять, судя по всему, в любую погоду. Погрузка здесь не прекращалась. Без шапок, гимнастерки нараспашку, солдаты работали без перекуров, выглядели изнуренными. Но даже в этом ритме, видимо, не успевали уложить в заданное время.

Мертвая, но уютная темнота, в желтом свете фонарей казавшаяся всё же обжитой и наполненной каким-то невидимым присутствием, раздалась с рассветом холодной синевой, а затем мутная, промозглая серость смяла под себя только что проступившие очертания зданий и земляных насыпей. Понемногу становились различимы и многочисленные пристройки всего военного аэропорта, лохмотьями маскировки завешанная техника. Обширное летное хозяйство, чем дальше, тем, казалось, всё больше уплотняется, и вдали, где-то уже в стороне от безжизненных взлетных полос, превращалось в сплошное нагромождение.

Голое бетонное пространство, лоснящееся, как от масла и обрывающееся в туман, оживало с каждой минутой. Перед выстроенными в ряд крупнофюзеляжными самолетами появился топливозаправщик. Техперсонал засуетился со шлангами. Грузовой электрокар, сопровождаемый вереницей прицепов, в который раз проделывал один и тот же маршрут, издавая жужжание и не переставая подскакивать, как радиоуправляема игрушка. Прицепы вновь и вновь подгоняли к дальнему самолету, прибывшему ночью с Аравийского полуострова. Из трюма «Ил-76» будто из прорвы выкатывали контейнеры, горы ящиков и даже тележки с обыкновенными чемоданами.

Суета вокруг стоявшего в стороне пассажирского «Яка» наоборот приутихла. Приготовления к вылету закончились, диспетчер дал добро на вылет. В ожидании своих пассажиров и последних распоряжений самолет запустил турбины. Один из пилотов вышел на невысокий трап, передергивался от холода, торопливо курил и наблюдал за караульными возле диспетчерской.

С автоматами, в шинелях, но без шапок, в ожидании разводного двое солдатиков забавлялись с овчаркой, пытались натравить собаку на стаю ворон. Овчарка порывалась. Но то один, то другой хватал ее за хвост. Большая лохматая собака не понимала, что от нее хотят, и вскакивала на дыбы, с ловкостью двуногого бросаясь лапами на грудь солдатикам.

Вдали наконец забрезжил свет автомобильных фар. На дальней развилке со шлагбаумом, где дорога раздавалась надвое и выводила к зданиям и к летному полю, в просветах размытой туманом березовой рощи замелькали фары быстро движущихся машин.