Шанель Клитон - Последний поезд на Ки-Уэст

Chanel Cleeton

THE LAST TRAIN TO KEY WEST

This edition published by arrangement with Berkley, an imprint of Penguin Publishing Group, a division of Penguin Random House LLC.

Глава 1

Хелен.

Суббота, 31 августа 1935 года

Тысячу раз я представляла себе смерть мужа. Как правило, в этих грезах он гибнет в лодке: море волнуется, дует ветер, Том перевешивается через край, падает в воду, и его уносит сильным течением – голова мелькает в бирюзовом водовороте, лодка качается посреди океана, и вокруг нет ни души, и никто не придет на помощь.

Порой видение приходит ко мне, когда я занимаюсь домашними делами, скажем, развешиваю белье – белые простыни полощутся на ветру, и в воздухе пахнет щелоком, – или когда я жарю рыбу, которую Том ловит, выходя в море на «Хелен». С этим суденышком меня роднят два обстоятельства: имя и тот факт, что дни нашей славы давно миновали.

Бывает, эта греза приходит ко мне во сне, и, вздрогнув, я просыпаюсь, дышу тяжело и прерывисто, в унисон с храпящим рядом мужем, чья волосатая рука давит мне на поясницу, а смердящее джином дыхание обжигает шею.

Сегодня это сон, и, проснувшись, я не чувствую на себе тяжесть его руки: постель пустует, и только вмятина в матрасе на том месте, где лежал мой супруг.

Как я могла проспать?

Я быстро одеваюсь и бегу в ванную, надеясь за оставшееся время привести себя в порядок настолько, насколько это возможно. Именно утренние часы – время до того, как Том уходит в море, а солнце показывает свой лик, – определяют для нас дальнейшее течение дня. Если Том доволен, погода хорошая, рыбы много, а я все делаю как положено, то день будет сносным. Если Том недоволен…

К горлу подкатывает тошнота. Пульсирующая боль в животе отдает в спину, и я вжимаюсь в стену спальни. Малыш пихается, я провожу рукой вниз, чтобы почувствовать, как он шевелится. Последние несколько дней ребенок ведет себя активнее, вертится и пинается – прокладывает себе путь на белый свет, ведь срок уже не за горами.

Тошнота отступает, я выпрямляюсь, и боль проходит так же быстро, как и пришла.

Я выхожу из спальни в большую комнату – она же кухня и гостиная, – где за столом, задвинутым в угол, сидит Том.

Когда девять лет назад после свадьбы Том впервые привел меня сюда, дом казался идеальным местом для начала совместной жизни и создания семьи. Я до блеска оттерла каждый его уголок, и, несмотря на то что мебель была нам не по карману, я бродила по пляжам в поисках любопытных вещиц, брошенных на берегу лодочниками и контрабандистами, которые можно было бы использовать. Обеденный стол, над которым сейчас нависал Том, когда-то был ящиком, в котором, вероятно, во времена сухого закона перевозили контрабандный алкоголь.

Место, которое я когда-то прибирала с воодушевлением, окрыленная его возможностями, теперь выглядит как свидетельство краха, постигшего нас. Дом, с которым я связывала столько надежд, оказался еще одним обманутым ожиданием: в полу не хватает досок, снаружи облупилась краска, жилое пространство стало прибежищем всевозможных тварей и паразитов, которые забиваются во все щели, и единственным плюсом осталась близость к морю – до него метров пятнадцать, не больше.

Лодка Тома пришвартована в бухте неподалеку. Когда он в море, домик кажется уютным, надежно защищенным от внешнего мира зарослями мангровых деревьев. Когда он дома, это руки, смыкающиеся у меня на горле.

– Шторм идет, – раскатисто произносит Том, сидя ко мне спиной. Из-за ребенка моя походка стала тяжелее обычной и извещает о моем приближении прежде, чем я успеваю настроиться на контакт. Его стул стоит так, чтобы он мог обозревать с него океан за окном. Для рыбака погода – это все.

Следующая страница