Бэлла Куркова - Последнее интервью

Вместо предисловия

Работа – это самая главная часть моей жизни. Мне ничто в жизни так не интересно, как быть журналистом. Я мечтала стать хорошим журналистом. Только я сначала не понимала, что сам по себе ты им не станешь просто так. Надо стать человеком уважаемым. И тогда появятся вокруг тебя очень интересные люди. И в профессии ты должен опираться на главное – твои герои должны быть порядочными людьми. Я иногда делала довольно суровые материалы про людей, которые исповедовали другую идеологию и звали нас назад, но я никогда не оскорбляла их человеческого достоинства. Я считаю, что порядочное отношение к человеку, о котором ты рассказываешь, – это основа нашей профессии. К сожалению, телевизор говорит об обратном. Я каждый раз с горечью смотрю на это. И поэтому я предпочитаю смотреть новостные программы и политические. Почему? Потому что там, в крайнем случае, услышишь, что плохой Трамп, или что-нибудь про ковид. И меня это не будет задевать. Но когда, особенно молодые журналисты, начинают судить кого-то, мне становится неприятно. Не нам судить, судить будут потом.

Длинной была моя жизнь. Шестьдесят лет практически прошло с начала моей работы. Я начала работать на Чукотке с первого сентября 1959 года. Потом я вернулась в Ленинград. И вот в Ленинграде мне очень повезло. Мне и на Чукотке очень повезло, потому что там меня окружали совершенно потрясающие романтики, мечтатели, трудяги. Большое золото и мифы, связанные с Гипербореей.

Я ничего не забывала из моих встреч с Чукоткой, потому что Чукотка – это мое начало, и я сама запланировала это начало…

Часть первая

«Я на Чукотку хочу, понимаете?»

Из Хабаровска в Магадан вылететь было невозможно. Толпы людей. Такого количества народа, сидящего на бревнах, на досках, я не видела. Кто-то с кем-то ругался, кто-то плакал. У меня был билет куплен заранее. И я с этим билетом прорвалась внутрь здания. Смотрю, какой-то летчик вроде идет, в летном таком одет. Я уцепилась за его локоть.

– Вот, у меня билет! – показываю одной рукой. – Пожалуйста, скажите мне: что тут творится? Почему я по своему билету не могу улететь?

– Потому что нет самолетов. Нет самолетов на Магадан!

Я иду за ним. Он пытался оторвать мои руки. Но не тут-то было, я вцепилась накрепко в его локоть. Он идет в служебное помещение. Я так и вплыла с ним в это служебное помещение. Говорю:

– Ну, как-нибудь можно улететь? Ведь мне же выходить на работу. Меня не примут тогда, что я буду делать?

Он оглядел меня, и, видно, ему меня жалко стало. У меня косички еще такие были, хвостиками завязанные. Девчоночьи. Не походила я, конечно, на журналиста, да и вообще на какого-то специалиста серьезного. И ему, видно, стало меня жаль. Мы вошли в какую-то служебную комнату. И он вдруг говорит какому-то человеку, тоже в летной форме:

– Разрешите мне взять ее с собой. У нее билет есть. Ну, как ей тут, в этой толпе? Что ей тут делать? Я в кабину ее посажу.

Ему дали добро. И я уже не отходила от этого летчика ни на шаг. Прилетела я в Магадан поздно, нашла таксиста, говорю:

– Мне, пожалуйста, гостиницу, которая ближе к обкому партии. У меня направление, бумага, что я направляюсь в обком партии для работы на Магаданском радио корреспондентом.

Приезжаю в гостиницу, там полно народу, сидит тетка и говорит:

– Мест нет.

– Как это нет? Вот у меня такая важная бумага!

Тетка повторяет:

– Ничего нет.

Я тогда поставила свой чемодан возле нее и сказала:

– Если пропадет, отвечать будете вы! Вот тут свидетелей много!

Я у кого-то спросила:

– Где обком?

И помчалась туда. Открываю дверь, вихрем влетаю. Поздно уже, после часу ночи дело было. Вижу впереди белую лестницу. Несусь, как угорелая, к этой лестнице. Уже несколько ступенек одолела. Вдруг меня догоняет милиционер, который на входе внутри стоял. Хватает за локоть:

Следующая страница