Александр ВИН - Пощечина снежному человеку
Неужели простая девчонка,
дав пощёчину снежному человеку,
обязательно должна умереть?!
ПОРУЧЕНИЕ
К деревянным воротам тихо подъехал и остановился синий «газик» с красной полосой. Открылась дверца, пассажир, молодой мужчина, опустил на снег ноги в светлых щегольских бурках. С широкой улыбкой потянулся, посмотрел по сторонам на залитые зимним солнцем высокие боровые сосны, толкнул калитку.
– Золотарёв?
Небритый черноволосый человек с крыльца посмотрел на приезжего, привстал с чурбачка, отложил в сторону порванный рюкзак, шило, иголку.
– Так точно. Семён Александрович, старший инструктор Коуровско-Слободской турбазы. Если вам маршрут согласовать или просто обсудить, то это ко мне. По документам, по оплате – это в нашу бухгалтерию, вон в том домике. Что нужно?
– Лейтенант Афонин, из областного Управления внутренних дел. Телефончик тут у вас не отвечает, непорядок сплошной. Звонил я и вчера, и сегодня с утра. Пришлось, видите ли, самому сюда ехать. Два часа без малого…
– А что же такое произошло, чем мы в Свердловске таким нехорошим прославились? Живём мирно, тихо, бродим по тайге…
Черноволосый разговаривал спокойно, слегка даже насмешничая, из-под ладони примеряясь к вечерним теням и присматриваясь к собеседнику,
– До областного начальства ваши подвиги докатились.
– Не мои.
– Ну, это я так, образно, обобщая. Вот, видишь, у меня в официальной бумаге написано: на турбазе безобразия, примите меры.
– Эй, Семён! Это не по сгоревшему сену к нам наконец-то милиция приехала, а?! Я всем уже говорила, так и сейчас буду говорить: ничего не знаю, ничего не видела. И не курю нигде!
Инструктор махнул на краснолицую тётку в застиранном переднике, которая, наспех отирая мокрые руки, выскочила на крыльцо столовой с заранее приготовленным криком.
– Не по сену это, Афанасьевна, не по сену, не тревожься. Товарищ милиционер мне вопросы задать хочет.
– А об чём к тебе-то?! Ты же сена не палил, ты ж в тот день в тайге со студентами был!
– Замолчи, балаболка! Занимайся своими макаронами, после всё расскажу, как сам узнаю, по какой такой надобности меня тут строго спрашивают.
– Ну, ну, никакой это не допрос, не надо так сразу, официально, ко всему относиться. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов по поводу драки, которая произошла на территории вашей турбазы две недели назад.
– Три.
Инструктор Золотарёв зевнул.
– Чего «три»?
– Три недели назад. Я-то хорошо помню, а у вас что, нигде точная дата рукоприкладства не записана?
Красивый парень быстро звякнул застёжкой портфеля, достал бумажную папочку с документами.
– Да, да… Совершенно верно, двадцать один день назад это произошло. Вот. Впрочем, это не повлияет на ход нашего разговора.
– Ладно, пошли со двора, поговорим.
Золотарёв шагнул к воротам.
– Ну, идём.
– Зачем? Что мешает нам побеседовать здесь?
– Мешают. Вон видишь, бабы в окошко все выперлись, да и повариха у нас тут больно любопытная, не только поорать может, но и слух имеет, как хорошая промысловая лайка. Пошли, пройдёмся.
За воротами, на снегу, других автомобильных следов, кроме как от милицейской машины, не было.
Старший инструктор Золотарёв усмехнулся.
– Говори, но, по существу. Некогда мне с тобой сказками наслаждаться, к утру инвентарь для завтрашнего маршрута студентам готовить нужно.
– А…
– Объясняю, как про тебя догадался. Красивый ты больно, лейтенант, для службы в нашей милиции-то, которая обычными бытовыми драками занимается. И очень уж староват для такого геройского звания: никакой ты не лейтенант. И за восемьдесят километров из-за двух побитых пьяных морд никто не послал бы сюда, ко мне на турбазу, такого важного человека всего на два слова. Значит, никакой ты не милиционер. Верно я угадал?
– Всё верно.
Парень восхищённо покачал головой, поправил кашне, одёрнул и без того аккуратное драповое пальто.
– Николай Фёдорович будет рад, что ты не изменился…
– Матвеев?!
– Да, именно он. Послал меня посмотреть, поговорить с тобой, не раскрываясь до поры до времени, доложить приказал всё подробно, всё как есть, до мелочей. Может, говорит, пьёт однополчанин от скуки в этой глуши, или браконьерит, может, что ещё нехорошее в личной жизни имеется или в лесу противозаконные дела допускает. Если я решу, что с тобой всё в порядке, то должен договориться, когда в гости сможешь к нему заглянуть.