Анжелика Галецкая - Порок сердца

Люблю дорогу.

Мелькающие за окном поля: засеянные озимыми, обнаженные до черноты или спящие под сугробами. Пролетающие со скоростью времени, полузабытые села, где еще иногда можно увидеть в одиночестве пасущуюся козу или даже лошадь. Лес.

Лес – это отдельная тема. Сколько раз я ловила себя на мысли: «Давай же, нажми стоп-кран! Выйди и посмотри на эту красоту!». Затопленная растаявшим после зимы снегом, мрачная лощина, окруженная угрюмыми, покрытыми снизу ярко-зеленым еще мхом, елями да соснами. Острыми, почерневшими от влажности обломками смотрят в небо мертвые деревья. Где-то там, глубоко под землей, они еще по привычке цепляются корнями. Местами, на небольших пригорках, белыми капельками пробиваются подснежники.

И запах! Терпкий от прелых листьев, немного горьковатый и одновременно сладкий, упоительный запах наступившей весны. Наверное, так пахнет свобода. Но я могла это лишь представить, потому как нарваться на штраф, остановив поезд посреди леса, было бы слишком проблематично. А проблем я всегда старалась избежать.

Так вот, дорога. Едешь себе, смотришь на всю эту красоту, грустишь и философствуешь. Обязательно под заунывную музыку. Так еще лучше впадать в состояние тихой печали. Пока доберешься из точки отправления в точку назначения, чего только не передумаешь. В подобные моменты как-то легко и естественно жалеть собственную персону, представляя себя героиней мелодрамы. Вот она едет, вся такая одинокая и никому не нужная. И существование ее такое же серое, как спецовка работника железной дороги. Ярко-оранжевый жилет не в счет!

До серьезной драмы жизнь моя явно не дотягивала: ни тебе несчастной любви, ни военных действий, ни каких-либо еще горестей. Все шло спокойно, мирно, а творческая натура требовала приключений, испытаний и судьбоносных встреч. Такие, как мы, чахнут и слабеют без всего этого. Студентка журфака, старший ребенок в семье, не красавица и не спортсменка. Даже комсомола удалось избежать, точнее, его современного аналога. В общем, среднестатистическая девушка двадцати четырех лет от роду без особых амбиций и талантов. Хотя, пожалуй, я все-таки неплохо готовила. Когда было настроение.

В стекле слабо отражалось обыкновенное сероглазое лицо, обрамленное шапкой. Под шапкой покоились светло-русые волосы. Прямой нос, тонкие брови и маленькие губы. Как есть, серая мышь. И это еще больше печалило и добавляло драматичности. Где восхищенные взгляды мужчин и завистливые женщин?

Ехала я с практического задания из маленького городка нашей области назад в столицу. Материала по теме было не достаточно, в голове – пусто. Блокнот для заметок, лежавший на коленях, за всю дорогу так и не открыла ни разу. Снова кольнула беспокойная мысль: а ведь таких заданий – не интересных, бесполезных и никому, кроме редактора, ненужных – будет полно в моей будущей карьере. Может, надо было идти на юрфак или экономический?

Эх, подсказал бы кто, как оно в жизни сложится! Да некому.

В кармане истончившегося от нескольких стирок пуховика, а потому годного, скорее, для весны, а не зимы, зазвонил дешевый «Хуавей». Мельком глянув на экран, вытащила наушники из телефона, и приложила трубку к уху, засунув ее немного под шапку – слышимость была не очень.

– Крис?

– Ну, – буркнула я. Уныние все еще витало вокруг, и мне не хотелось выходить из этого дорожного состояния раньше времени – до конечной станции было еще двадцать минут.

– Ты сегодня вечером свободна? – еле удалось разобрать сквозь шум электрички.

– Ну, – статья подождет.

Я проводила взглядом дородную женщину, предлагавшую пирожки. С капустой, картошкой, мясом и повидлом. Есть хотелось неимоверно, но денег осталось только на жетончик в метро. Сглотнула.

– А что?

– У нас тут кое-что интересненькое намечается! – на том конце слышались еле сдерживаемый восторг и предвкушение.

– Если это еда, то я всегда «за», – подготовила я отходной путь на случай, если планировалось что-то иное. В прошлый раз, когда моя соседка по комнате и по парте, предлагала так же восторженно присоединиться к «интересненькому», мы попали в милицию. К счастью, отделались тогда лишь строгим разговором со стражами правопорядка, отругавших нас за незаконное проникновение на охраняемую территорию.