Фумико Энти - Пологий склон

Стоял тихий солнечный день. Лето только-только вступило в свои права. Дом семьи Кусуми располагался в богатом квартале Ханакавадо на берегу реки Сумиды в красивейшем районе Токио, в Асакусе.

Кин, мать Тоси, принесла из сада белые клематисы и поставила их на полку токономы[1] в одной из комнат на втором этаже.

С самого раннего утра Кин наводила чистоту в доме. Она постояла, подбоченившись, критическим взором обвела помещение, удовлетворенно вздохнула и медленно сошла вниз по скрипучей деревянной лестнице, прижимая к груди листы темной вощеной бумаги, на которой остались капли росы и несколько лепестков. Заглянула в гостиную: дочь сидела у окна и шила. Через деревянную решетку в комнату лился яркий свет, отраженный от поверхности реки.

Тоси вдела нитку в иголку и подняла глаза на мать:

– Часы пробили три. Что-то гости задерживаются, да, матушка?

– О боги, неужели уже столько времени?! Да, так и есть… Но ведь в Уцуномии им придется нанять рикшу. Хоть они и написали, что прибудут днем, я думаю, раньше вечера не появятся. – Кин присела к жаровне-хибати и раскурила длинную тонкую трубку с черенком из бамбука.

– Вы все утро хлопотали по хозяйству, матушка, устали, наверное, – сказала Тоси, ласково улыбаясь. Она сделала еще несколько стежков, перекусила нить и решительно воткнула иголку в красную подушечку. Затем аккуратно сложила тонкий крепдешин, пристроила его на оберточной бумаге, встала и, прихрамывая, подошла к матери. Бледная, осунувшаяся, девушка тоже нуждалась в отдыхе.

– Не понимаю, откуда взялось столько грязи? Я ведь каждый день убираюсь, – недоуменно проговорила Кин, развязывая тесемки, которыми были прихвачены широкие рукава кимоно. Она расправила складки и старательно отряхнула черный шелковый воротник своего наряда. Рачительная хозяйка испытывала удовольствие оттого, что теперь дом сверкал чистотой. Нигде не было ни пылинки. Она даже сёдзи[2] привела в порядок, протерла все рамы.

– Странно… Что госпоже Сиракаве понадобилось в Токио? – задумчиво спросила Тоси, потирая пальцами утомленные глаза.

– А что тут странного? – Кин нахмурилась, внимательно посмотрев на дочь.

Годы пощадили госпожу Кусуми: она была моложава и все еще миловидна. Тоси повезло меньше. Болезнь и возраст наложили неизгладимый отпечаток на ее внешность. Она давно уже потеряла все надежды выйти замуж. Мать и дочь можно было принять за родных сестер. Они и общались на равных, и нередко Тоси высказывала более трезвые и зрелые мысли, чем ее мать.

– Она ведь упомянула в своем письме, что хочет осмотреть Токио, не так ли?

– Может быть, может быть, – протянула Тоси, склонив голову набок. – Все равно это странно: молодая замужняя женщина приезжает издалека, чтобы полюбоваться видами Токио и окрестностей. Если не ошибаюсь, господин Сиракава занимает руководящий пост в префектуре, по значимости равный посту губернатора?

– Да, ты права. Говорят, он очень влиятельный человек, – заметила Кин, постучав трубкой по краю хибати. – Да, этот господин, можно сказать, преуспел, завоевал свое место под солнцем. Никогда бы не подумала, что он так далеко пойдет. А начинал-то с маленькой должности в Токийском муниципалитете! Они и жили по соседству с нами. Правда, он и тогда уже был ловким, сообразительным честолюбцем. Дни проводил в хлопотах…

– Вот-вот, матушка, именно это я и имела в виду, – подхватила Тоси и внимательно посмотрела на мать. – Со стороны его супруги это как-то безответственно: все бросить и уехать на месяц или два осматривать достопримечательности, оставив мужа одного, без помощи, без поддержки. А ведь он так загружен делами!.. Дочку и служанку она прихватила с собой. Наверно, вещей будет гора… Жена господина Сиракавы не местная, да?

– Да, правильно. Она из Кумамото, как и господин Сиракава… Гм, действительно непонятная история… – Кин помедлила, напряженно вглядываясь в лицо дочери. Внезапно ее поразила неприятная мысль. – Неужели они хотят развестись? Но в письме господина Сиракавы и намека на это не было.