Владимир Тендряков - Покушение на школьные миражи. Уроки достоинства. Книга 2
Под ред. А. Г. Асмолова, А. С. Русакова, М. В. Тендряковой
В этот двухтомник собраны роман, две повести, четыре статьи, несколько рассказов и писем.
Но всё же перед вами не «сборник произведений на школьную тему», а опыт книги педагогической. Её замысел направлен на воссоздание общей картины тех ключевых идей о школе, которые на протяжении своей жизни Владимир Фёдорович Тендряков тщательно формулировал, обдумывал, отстаивал, представлял читателям разных поколений.
Мы стремились восстановить целостное высказывание Тендрякова об образовании человека не в контексте литературном, а в тесной связи с теми важнейшими исследованиями, замыслами и опытами, которые составили великую картину отечественных педагогических поисков и открытий второй половины XX века.
Читатель увидит, как раскрываются перед ним неизбывные противоречия образования, и обнаружит, что предлагаемые Тендряковым проекты и эскизы решений в большинстве своём остаются остроактуальными и для российской школы на пороге третьего десятилетия двадцать первого века…
Мы надеемся, что сложное, драматичное полотно этой большой книги читатель воспримет не как воспоминание о детях и учителях прошедшего века, а как яркий и свежий повод для рождения новых взглядов на школу будущих десятилетий.
1947 г. Первый курс Литинститута. Владимир Тендряков с однокурсниками на семинаре Ф. В. Гладкова
Владимир Тендряков с женой Натальей Григорьевной и дочерью Марией. Фотография Фёдора Тендрякова
Искусство сопричастности
Предисловие Марии Тендряковой
«Педагогика Тендрякова» или «школа Тендрякова» – словосочетания непривычные, сам бы он точно удивился. Они появились у нас спустя долгие годы после его ухода, когда пришла в голову идея собрать вместе основные работы, которые так или иначе связаны со школой. Оказалось, их не так уж мало, но дело не только в них. Школьные вопросы – как не отбить желание учиться, как превратить учёбу в творческий поиск и жажду познания, как сделать так, чтобы мир, открывающийся юному созданию, был интересен, как не погрязнуть в рутине отметок и расхожих истин, – все эти вопросы выходят за пределы школы, с ними, решёнными и совсем не решёнными, в самых разных формулировках, каждый из нас выходит в жизнь, ищет свой путь, отстаивает право на самостоятельный выбор, право быть собой, стремится «оставить свой след». Все эти вопросы выходят за пределы школьной прозы и красной нитью идут по работам В. Ф. Тендрякова, в какой бы ситуации ни оказался герой его повести или рассказа или он сам.
Поэтому «школьная» или «педагогическая» тема стала у нас стремительно обрастать работами, казалось бы, далёкими от школы, письмами, публицистикой, фрагментами воспоминаний: как сражались за «Литературную Москву», как бывает, когда «один в поле – воин» (воспоминания о Э. Казакевиче), как человек в своих поступках зависит от общества, как ярость толпы может сделать из обычного человека преступника («Вилли»), как опасна простая логика… Школьная тема перерастает в тему противостояния человека системам, которые обесчеловечивают и обезличивают, в борьбу с убаюкивающими совесть отговорками – все так делают, время нынче такое…
Что касается школы Владимира Тендрякова, то её опыт, школьная жизнь, общение с учителями, чтение взахлёб прямо на уроках, безусловно, оставили яркие воспоминания. Он рассказывал, как отвинтил крышку парты, сделал в ней широкую щель и сквозь неё читал, положив на колени книгу – Майн Рид, Дюма, Жюль Верн – учителя умилялись: то был такой непоседа, а сейчас прилежно сидит все уроки, головы не поднимает. Обман открылся, когда его вызвали к доске – а он в слезах, уж не помню, кого там из героев казнили… Рассказывал, что в старших классах учёба вдруг стала интересной.
«В Вожеге я из рук вон плохо учился, еле-еле перебирался из класса в класс, пока не застрял на второй год в седьмом. В Подосиновце, что называется, ˝взялся за ум˝, среднюю школу окончил прилично – ˝пятёрки˝, ˝четвёрки˝ и одна-единственная ˝тройка˝ по… письменной литературе».